7 октября 1916 года в Северной бухте Севастополя взорвался крупнейший в то время корабль русского флота - линкор «Императрица Мария».
Вместе с кораблем погибли: инженер-механик (офицер), два кондуктора (старшины) и 149 человек нижних чинов - так сказано в официальных сообщениях. Вскоре от ранений и ожогов скончались еще 64 человека.
Всего жертвами катастрофы оказались более 300 человек.
Десятки людей после взрыва и пожара на «Императрице Марии» стали калеками. Их могло оказаться намного больше, если бы в момент взрыва, произошедшего в носовой башне линкора, его экипаж не стоял на молитве в корме корабля. Многие офицеры и сверхсрочники находились в береговом увольнении до утреннего подъема флага - и это спасло им жизнь. 5
Город и крепость Севастополь были разбужены взрывами, разнесшимися над притихшей гладью Северной бухты, а взору прибежавших к гавани людей предстал новейший линейный корабль Черноморского флота, охваченный черно-огненной тучей.
Что же случилось?
В 6 часов 20 минут утра матросы, которые в это время находились в каземате № 4, услышали резкое шипение, идущее из погребов носовой башни главного калибра, а затем увидели клубы дыма и пламени, вырвавшиеся из люков и вентиляторов, расположенных в районе башни.

Один из матросов успел доложить вахтенному начальнику о пожаре, другие раскатали шланги и стали заливать водой подбашенное отделение. Однако катастрофу уже ничто не могло отвратить…
«В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел...
Страшной силы новый взрыв вырвал стальную мачту. Как катушку, швырнул к небу броневую рубку (25 000 пудов).
Взлетела на воздух носовая дежурная кочегарка.
Корабль погрузился во тьму.
Минный офицер лейтенант Григоренко бросился к динамо, но смог добраться только до второй башни. В коридоре бушевало море огня. Грудами лежали совершенно обнаженные тела.
Взрывы гудели. Рвались погреба 130-миллиметровых снарядов.
С уничтожением дежурной кочегарки корабль остался без паров. Нужно было во что бы то ни стало поднять их, чтобы пустить пожарные помпы. Старший инженер-механик приказал поднять пары в кочегарке № 7. Мичман Игнатьев, собрав людей, бросился в нее.
Взрывы следовали один за другим (более 25 взрывов). Детонировали носовые погреба. Корабль кренился на правый борт все больше и больше, погружаясь в воду. Вокруг кишели пожарные спасательные пароходы, буксиры, моторы, шлюпки, катера...
Последовало распоряжение затопить погреба второй башни и прилегающие к ним погреба 130-мм орудий, чтобы перегородить корабль. Для этого нужно было проникнуть в заваленную трупами батарейную палубу, куда выходили штоки клапанов затопления, где бушевало пламя, клубились удушливые пары и каждую секунду могли сдетонировать заряженные взрывами погреба.
Старший лейтенант Пахомов (трюмный механик) с беззаветно отважными людьми вторично ринулся туда. Растаскивали обугленные, обезображенные тела, грудами завалившие штоки, причем руки, ноги, головы отделялись от туловищ.
Пахомов со своими героями освободили штоки и наложили ключи, но в этот момент вихрь сквозняка метнул в них столбы пламени, превратив в прах половину людей.
Обожженный, но не сознающий страданий, Пахомов довел дело до конца и выскочил на палубу. Увы, его унтер-офицеры не успели... Погреба сдетонировали, ужаснейший взрыв захватил и разметал их, как осенняя вьюга опавшие листья...
В некоторых казематах застряли люди, забаррикадированные лавой огня. Выйди - сгоришь. Останешься - утонешь. Их отчаянные крики походили на вопли безумцев.
Некоторые, попав в капканы огня, стремились выброситься в иллюминаторы, но застревали в них. По грудь висели над водой, а ноги в огне.
Между тем в седьмой кочегарке кипела работа. Зажгли в топках огни и, выполняя полученное приказание, подымали пары. Но крен вдруг сильно увеличился. Поняв грозящую опасность и не желая подвергать ей своих людей, но полагая все же, что нужно поднимать пар - авось пригодится, - мичман Игнатьев крикнул:
- Ребята! Топай наверх! Ждите меня у антресолей. Понадобитесь, позову. Я сам перекрою клапана.
По скобам трапа люди быстро вскарабкались наверх. Но в этот момент корабль опрокинулся. Только первые успели спастись. Остальные вместе с Игнатьевым остались внутри...
Долго ли жили они и чего натерпелись в воздушном колоколе, пока смерть не избавила их от страданий?
Много позже, когда подняли «Марию», нашли кости этих героев долга, разбросанные по кочегарке...» 1
Это свидетельства очевидца той страшной трагедии старшего флагманского офицера минной дивизии Черного моря капитана 2-го ранга А.П. Лукина.
А вот хронометраж катастрофы, взятый из вахтенного журнала стоявшего неподалеку линкора «Евстафий»:
«6 часов 20 минут - На линкоре «Императрица Мария» большой взрыв под носовой башней.
6 часов 25 минут - Последовал второй взрыв, малый.
6 часов 27 минут - Последовали два малых взрыва.
6 часов 30 минут - Линкор «Императрица Екатерина» на буксире портовых катеров отошел от «Марии».
6 часов 32 минуты - Три последовательных взрыва.
6 часов 35 минут - Последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали к «Марии».
6 часов 37 минут - Два последовательных взрыва.
6 часов 47 минут - Три последовательных взрыва.
6 часов 49 минут - Один взрыв.
7 часов 00 минут - Один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.
7 часов 08 минут - Один взрыв. Форштевень ушел в воду.
7 часов 12 минут - Нос «Марии» сел на дно.
7 часов 16 минут – «Мария» начала крениться и легла на правый борт.» 1

Линейный корабль «Императрица Мария», первый из серии «русских дредноутов», заложенных перед Первой мировой войной по проектам известных корабельных инженеров А. Н. Крылова и И. Г. Бубнова, построенный на верфях Русского судостроительного акционерного общества «Руссуд» в Николаеве и спущенный на воду 1 ноября 1913 года, по праву считался гордостью российского судостроения.
Своё название корабль получил по имени вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, супруги покойного российского императора Александра III.
На «Императрице Марии» длиной - 168 метров, шириной - 27,43 метра, осадкой - 9 метров, имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок, четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 метра, а суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт.
Когда в Севастополь пришли первые два из четырех заложенных в Николаеве мощных, скоростных линейных кораблей - «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», - баланс военно-морских сил на Черном море между Россией и противостоявшей ей Турцией изменился в пользу первой.
Писатель Анатолий Елкин отмечал: «Современники и много лет спустя не переставали им восхищаться. Черное море еще не знало таких дредноутов, как «Императрица Мария».
Водоизмещение дредноута определялось на 23 600 тонн. Скорость корабля 22 3/4 узла, иначе говоря, 22 3/4 морской мили в час, или около 40 километров.
За один прием «Императрица Мария» могла взять 1970 тонн угля и 600 тонн нефти. Всего этого топлива для «Императрицы Марии» хватало на восемь суток похода при скорости 18 узлов.
Команда корабля 1260 человек вместе с офицерами.
Корабль располагал шестью динамо-машинами: четыре из них боевые и две вспомогательные. В нем помещались турбинные машины мощностью в 10 000 лошадиных сил каждая.
Для приведения башенных механизмов в действие на каждой башне имелось 22 электрических мотора...
В четырех трехорудийных башнях размещались двенадцать обуховских двенадцатидюймовок.
Палуба была предельно освобождена от надстроек, что весьма расширяло секторы обстрела башен главного калибра.

Вооружение «Марии» дополняли еще тридцать две пушки различного назначения: противоминные и зенитные.
В дополнение к ним были устроены подводные торпедные аппараты.
Броневой пояс толщиной без малого четверть метра проходил по всему борту линкора, а сверху цитадель прикрывалась толстой броневой палубой.
Словом, это была многопушечная быстроходная бронированная крепость.
Такой корабль и в наше время, в эпоху авианосцев, ракетных крейсеров и подводных атомоходов, мог бы быть зачислен в боевой строй любого флота.» 1

Линейный корабль «Императрица Мария» был любимцем командующего Черноморским флотом адмирала Колчака, ведь представление его флоту началось не с положенного по ритуалу торжественного обхода кораблей, стоящих на якоре посреди Северной бухты, а с экстренного выхода в море на «Императрице Марии» для пресечения германского крейсера «Бреслау», вышедшего из Босфора и обстрелявшего кавказское побережье.
Колчак сделал «Императрицу Марию» флагманским кораблем и систематически выходил на нём в море.
Телеграмма А.В. Колчака царю Николаю II от 7 октября 1916 г. 8 часов 45 минут:
«Вашему императорскому величеству всеподданейше доношу: «Сегодня в 7 час. 17 мин. на рейде Севастополя погиб линейный корабль «Императрица Мария». В 6 час. 20 мин. произошел внутренний взрыв носовых погребов и начался пожар нефти. Тотчас же начали затопление остальных погребов, но к некоторым нельзя было проникнуть из-за пожара. Взрывы погребов и нефти продолжались, корабль постепенно садился носом и в 7 час. 17 мин. перевернулся. Спасенных много, число их выясняется.
Колчак».

Телеграмма Николая II Колчаку 7 октября 1916 г. 11 часов 30 минут:
«Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание. Николай».
Телеграмма А.В. Колчака начальнику Генерального морского штаба адмиралу А.И. Русину:
Секретно № 8997
7 октября 1916 г.
«Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся ок. 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел на погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов, числом до 25, вся носовая часть была разрушена. После последнего сильного взрыва, ок. 7 час. 10 мин., корабль начал крениться на правый борт и в 7 час. 17 мин. перевернулся килем вверх на глубине 8,5 сажень. После первого взрыва сразу прекратилось освещение и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин. после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-м погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха или злоумышление. Командир спасен, из офицерского состава погиб инженер-механик мичман Игнатьев, нижних чинов погибло 320. Присутствуя лично на корабле свидетельствую, что его личным составом было сделано все возможное для спасения корабля. Расследование производится комиссией.
Колчак»

Из письма А.В. Колчака И.K. Григоровичу (не ранее 7 октября 1916 г.):
«Ваше высокопревосходительство, глубокоуважаемый Иван Константинович.
Позвольте принести Вам мою глубокую благодарность за внимание и нравственную помощь, которую Вы оказали мне в письме Вашем от 7-го сего октября. Мое личное горе по поводу лучшего корабля Черноморского флота так велико, что временами я сомневался в возможности с ним справиться.
Я всегда думал о возможности потери корабля в военное время в море и готов к этому, но обстановка гибели корабля на рейде и в такой окончательной форме действительно ужасна.
Самое тяжелое, что теперь осталось и вероятно надолго, если не на всегда, - это то, что действительных причин гибели корабля никто не знает и все сводится к одним предположениям.
Самое лучшее было бы, если оказалось возможным установить злой умысел - по крайней мере было бы ясно, что следует предвидеть, но этой уверенности нет и никаких указаний на это не существует.
Ваше пожелание относительно личного состава «Императрицы Марии» будет выполнено, но я позволю высказать свое мнение, что суд желателен был бы теперь же, т.к. впоследствии он потеряет значительную долю своего воспитательного значения...» 1
Причину взрыва линкора «Императрица Мария» на севастопольском рейде пытались разгадать по горячим следам, однако до сих пор нет однозначного мнения – была ли это трагическая авария или же это была дерзкая диверсия…
Помните, как в повести Рыбакова «Кортик» говорил один из ее героев Поляков:
«Темная история, не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе…».

Так какие же есть версии случившегося?
Во-первых, возможно, имело место самовозгорание пороха.
В частности, в своих показаниях после ареста, в январе 1920 года, адмирал Колчак считал, что пожар мог произойти от саморазложения пороха, вызванного нарушениями технологии производства в условиях военного времени. Возможной считал он и какую-нибудь неосторожность.
«Во всяком случае, никаких данных, что это был злой умысел, не было», повторил он свое мнение.
Однако многие специалисты отбрасывают эту версию как не состоятельную.
Самовозгорание не могло иметь места, так как весь процесс изготовления и анализа порохов в то время не допускал этого. Всякое мельчайшее изменение тщательно фиксировалось, да и каждая партия пороха выдерживала все законные испытания.

Во-вторых, возможно, это было несоблюдение мер безопасности при обращении со снарядами. Так, например, бывший старший офицер «Императрицы Марии» Анатолий Городынский писал в «Морском сборнике», который был издан в Праге в 1928 году, что, по его мнению, линкор погиб из-за неосторожного обращения с боезапасом.
В своей статье он вспоминает, что «старший командир Воронов спустился в погреб, чтобы записать температуру и, увидев неубранные полузаряды, решил не беспокоить «ребят», убрать их сам. По какой-то причине он уронил один из них…»
Один из выживших а момент взрывов на «Императрице Марии» - командир башни главного калибра мичман Владимир Успенский, бывший в тот трагический день вахтенным начальником, в своих заметках о возможных причинах гибели линкора на страницах «Бюллетеня общества офицеров российского императорского флота» пишет:
«Линейный корабль «Императрица Мария» проектировался и закладывался до первой мировой войны. Многочисленные электромоторы для него были заказаны на германских заводах. Начавшаяся война создала тяжелые условия для достройки корабля. К сожалению, те, что нашли, были значительно больше по размерам, и пришлось выкраивать необходимую площадь за счет жилых помещений. Команде негде было жить, и вопреки всем уставам прислуга 12-дюймовых орудий жила в самих башнях. Боевой запас трех орудий башни состоял из 300 фугасных и бронебойных снарядов и 600 полузарядов бездымного пороха.
Наши пороха отличались исключительной стойкостью, и о каком-либо самовозгорании не могло быть и речи. Совершенно необоснованно предположение о нагревании пороха от паровых трубопроводов, возможности электрозамыкания. Коммуникации проходили снаружи и не представляли ни малейшей опасности.
Известно, что линкор вступил в строй с недоделками. Поэтому до самой его гибели на борту находились портовые и заводские рабочие. За их работой следил инженер-поручик С. Шапошников, с которым у меня были приятельские отношения. Он знал «Императрицу Марию», как говорится, от киля до клотика и рассказал мне о многочисленных отступлениях и всяческих технических затруднениях, связанных с войной.
Через два года после трагедии, когда линкор уже находился в доке, Шапошников в подбашенном помещении одной из башен обнаружил странную находку, которая навела нас на интересные размышления.
Найден был матросский сундучок, в котором находились две стеариновые свечи, одна начатая, другая наполовину сгоревшая, коробка спичек, точнее то, что от нее осталось после двухлетнего пребывания в воде, набор сапожных инструментов, а также две пары ботинок, одна из которых была починена, а другая не закончена. То, что мы увидели вместо обычной кожаной подошвы, нас поразило: к ботинкам владелец сундучка гвоздями прибил нарезанные полоски бездымного пороха, вынутые из полузарядов для 12-дюймовых орудий! Рядом лежали несколько таких полосок.
Для того чтобы иметь пороховые полоски и прятать сундучок в подбашенном помещении, следовало принадлежать к составу башенной прислуги.
Так, может быть, и в первой башне обитал такой сапожник?
Тогда картина пожара проясняется. Чтобы достать ленточный порох, нужно было открыть крышку пенала, разрезать шелковый чехол и вытянуть пластину.
Порох, пролежавший полтора года в герметически закрытом пенале, мог выделить какие-то эфирные пары, вспыхнувшие от близстоящей свечи. Загоревшийся газ воспламенил чехол и порох. В открытом пенале порох не мог взорваться - он загорелся, и это горение продолжалось, быть может, полминуты или чуть больше, пока не достигло критической температуры горения - 1200 градусов. Сгорание четырех пудов пороха в сравнительно небольшом помещении вызвало, без сомнения, взрыв остальных 599 пеналов.
К сожалению, гражданская война, а затем уход из Крыма разлучили нас с Шапошниковым. Но то, что я видел своими глазами, то, что мы предполагали с инженер-поручиком, не может разве служить еще одной версией гибели линейного корабля «Императрица Мария»?» 1

В-третьих, возможно, это был диверсионный акт с целью нанести потери и ослабить мощь России.
По версии писателя-мариниста Анатолия Елкина взрыв на линкоре «Императрица Мария» был подготовлен германской агентурой, обосновавшейся еще до войны в Николаеве, где строили дредноут. Довольно стройно и убедительно изложены его доводы в «Арбатской повести», которая вышла отдельной книгой.
В своей книге «Тайны погибших кораблей» Николай Черкашин приводит довольно таки интересные сведения.
«В журнале «Морские записки», издававшемся в Нью-Йорке Обществом бывших офицеров императорского флота, в номере за 1961 год, я обнаружил любопытную заметку, подписанную так: «Сообщил капитан 2-го ранга В. Р.».
«..До сих пор необъяснима катастрофа - гибель линкора «Императрица Мария». Необъяснимыми были и пожары на ряде угольщиков на пути из Америки в Европу, до тех пор пока причину их не установила английская разведка.
Их вызывали немецкие «сигары», которые немцам, очевидно имевшим своих агентов, проникавших в среду грузчиков, удавалось подбросить при погрузке.
Этот сигарообразный дьявольский прибор, заключавший в себе и горючее и воспламенитель, зажигавшийся током от электроэлемента, приходившего в действие, как только кислота разъедала металлическую мембрану, преграждавшую доступ кислоте элемента. В зависимости от толщины пластинки это случалось через несколько часов или даже несколько дней после того, как «сигара» была установлена и подброшена.
Я не видел чертежа этой чертовой игрушки. Помню только, что говорилось о выходившей из острия «сигары» струе пламени, на манер бунзеновской горелки.
Довольно было одной «с толком» поставленной в подбашенное отделение «сигары», чтобы прожечь медную кокору полузаряда. На «Марии» работали заводские мастеровые, но, надо думать, проверка и контроль были не на высоте...
Так что мысль о немецкой «сигаре» сверлила мозги... И не у меня одного.
Через 15-20 лет после этого памятного дня мне пришлось сотрудничать в одном коммерческом деле с немцем, милым человеком. За бутылкой вина мы вспоминали старое, времена, когда мы были врагами. Он был уланский ротмистр и в середине войны был тяжело ранен, после чего стал неспособным к строевой службе и работал в штабах в Берлине.
Слово за слово, он рассказал мне о любопытной встрече.
«Знаете ли вы того, кто только что вышел отсюда?» - спросил его однажды сослуживец. «Нет. А что?» - «Это замечательный человек! Это тот, кто организовал взрыв русского линкора на Севастопольском рейде».
«Я,- ответил мой собеседник, - слышал об этом взрыве, но не знал, что это было делом наших рук».
«Да, это так. Но это очень секретно, и никогда не говорите о том, что вы от меня услышали. Это герой и патриот! Он жил в Севастополе, и никто не подозревал, что он не русский...»
Да, для меня после того разговора сомнений больше нет. «Мария» погибла от немецкой «сигары»!
Не одна «Мария» погибла в ту войну от необъяснимого взрыва. Погиб также и итальянский броненосец «Леонардо да Винчи», если память не изменяет мне». 1
Известный исследователь Константин Пузыревский пишет, что в ноябре 1916 года итальянская контрразведка после взрыва в августе 1915 года в гавани главной базы флота Италии Таранто броненосца «Леонардо да Винчи», напала «на след большой шпионской германской организации, во главе которой стоял видный служащий папской канцелярии, ведавший папским гардеробом.
Был собран большой обвинительный материал, по которому стало известно, что шпионскими организациями на кораблях производились взрывы при помощи особых приборов с часовыми механизмами с расчетом произвести ряд взрывов в разных частях корабля через очень короткий промежуток времени, с тем чтобы осложнить тушение пожаров…» 1
В своей книге «Флот» капитан 2-го ранга Лукин также пишет об этих трубочках:
«Летом 1917 года секретный агент доставил в наш Морской генеральный штаб несколько небольших металлических трубочек. Найдены они были среди аксессуаров и кружевного шелкового белья очаровательного существа...
Миниатюрные трубочки – «безделушки» были направлены в лабораторию. Они оказались тончайше выделанными из латуни химическими взрывателями.
Выяснилось, что точь-в-точь такие трубочки были найдены на таинственно взорвавшемся итальянском дредноуте «Леонардо да Винчи». Одна не воспламенилась в картузе в бомбовом погребе.
Вот что по этому поводу рассказал офицер итальянского морского штаба капитан 2-го ранга Луиджи ди Самбуи: «Следствие с несомненностью установило существование некой тайной организации по взрыву кораблей. Нити ее вели к швейцарской границе. Но там их след терялся.
Тогда решено было обратиться к могущественной воровской организации - сицилийской мафии. Та взялась за это дело и послала в Швейцарию боевую дружину опытнейших и решительнейших людей.
Прошло немало времени, пока дружина путем немалых затрат средств и энергии наконец напала на след. Он вел в Берн, в подземелье одного богатого особняка. Тут и находилось главное хранилище штаба этой таинственной организации - забронированная, герметически закрытая камера, наполненная удушливыми газами. В ней сейф...
Мафии приказали проникнуть в камеру и захватить сейф. После длительного наблюдения и подготовки дружина ночью прорезала броневую плиту. В противогазных масках проникла в камеру, но за невозможностью захватить сейф взорвала его.
Целый склад трубочек оказался в нем». 1
Капитан 1-го ранга Октябрь Петрович Бар-Бирюков служил в 1950 - е годы на советском линкоре «Новороссийск», который повторил в той же злосчастной Северной бухте трагедию своего предшественника - дредноута «Императрица Мария». Много лет расследовал он обстоятельства обеих катастроф. Вот что ему удалось установить по делу«Марии»:
«После Великой Отечественной войны исследователями, сумевшими добраться до документов из архива КГБ, были выявлены и обнародованы сведения о работе в Николаеве с 1907 года (в т. ч. на судостроительном заводе, строившем русские линкоры) группы немецких шпионов во главе с резидентом Верманом. В нее входили многие известные в этом городе лица и даже городской голова Николаева - Матвеев, а главное - инженеры верфи: Шеффер, Линке, Феоктистов и другие, кроме того - обучавшийся в Германии электротехник Сгибнев.
Это вскрылось органами ОГПУ еще в начале тридцатых годов, когда ее члены были арестованы и в ходе следствия дали показания об участии в подрыве «И. М.», за что, по этим сведениям, непосредственным исполнителям акции - Феоктистову и Сгибневу - Верманом было обещано по 80 тысяч рублей золотом каждому, правда, после окончания боевых действий...
Наших чекистов тогда все это мало интересовало - дела дореволюционной давности рассматривались не более чем исторически любопытная «фактура». И поэтому в ходе расследования текущей «вредительской» деятельности этой группы информация о подрыве «И. М.» не получила дальнейшей разработки.
Не так давно сотрудники Центрального архива ФСБ России А. Черепков и А. Шишкин, разыскав часть следственных материалов по делу группы Вермана, документально подтвердили факт разоблачения в 1933 году в Николаеве глубоко законспирированной сети разведчиков, работавшей на Германию, действовавшей там с предвоенных времен и «ориентированной» на местные судостроительные заводы.
Правда, они не нашли в первоначально обнаруженных архивных документах конкретных доказательств участия группы в подрыве «И. М.», но содержание некоторых протоколов допросов членов группы Вермана уже тогда давало довольно веские основания полагать, что эта шпионская организация, располагавшая большими возможностями, вполне могла тaкyю диверсию осуществить.
Ведь она вряд ли «сидела сложа руки» во время войны: для Германии крайне необходимо было вывести из строя новые русские линкоры на Черном море, представлявшие смертельную угрозу для «Гебена» и «Бреслау».
Недавно упомянутые выше сотрудники ЦА ФСБ РФ, продолжив поиск и исследование материалов, связанных с делом группы Вермана, нашли в найденных ими архивных документах ОГПУ Украины за 1933-1934 годы и Севастопольского жандармского управления за октябрь - ноябрь 1916 года новые факты, существенно дополняющие и по-новому раскрывающие «диверсионную» версию причины подрыва «И. М.»
Так, протоколы допросов свидетельствуют, что уроженец (1883 г.) города Херсона - сын выходца из Германии, пароходчика Э. Вермана - Верман Виктор Эдуардович, получивший образование в Германии и Швейцарии, преуспевающий делец, а потом инженер кораблестроительного завода «Руссуд», действительно являлся немецким разведчиком с дореволюционных времен (деятельность В. Вермана подробно изложена в той части архивного следственного дела ОГПУ Украины за 1933 год, которая называется «Моя шпионская деятельность в пользу Германии при царском правительстве»).
На допросах он, в частности, показал: «...Шпионской работой я стал заниматься в 1908 году в Николаеве (именно с этого периода начинается осуществление новой кораблестроительной программы на юге России. - О.Б.), работая на заводе «Наваль» в отделе морских машин. Вовлечен в шпионскую деятельность я был группой немецких инженеров того отдела, состоявшей из инженера Моора и Гана».
И далее: «Моор и Ган, а более всех первый, стали обрабатывать и вовлекать меня в разведывательную работу в пользу Германии...»
После отъезда Гана и Моора в Германию «руководство» работой Вермана перешло непосредственно к германскому вице-консулу в Николаеве господину Винштайну. Верман в своих показаниях дал о нем исчерпывающие сведения: «Я узнал, что Винштайн является офицером германской армии в чине гауптмана (капитана), что находится он в России не случайно, а является резидентом германского генерального штаба и проводит большую разведывательную работу на юге России.
Примерно с 1908 года Винштайн стал в Николаеве вице-консулом. Бежал в Германию за несколько дней до объявления войны - в июле 1914 года».
Из-за сложившихся обстоятельств Верману было поручено взять на себя руководство всей немецкой разведсетью на юге России: в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе. Вместе со своей агентурой он вербовал там людей для разведывательной работы (на юге Украины тогда проживало много обрусевших немцев-колонистов), собирал материалы о промышленных предприятиях, данные о строившихся военных судах надводного и подводного плавания, их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости хода и т. п.
На допросах Верман рассказывал: «...Из лиц, мной лично завербованных для шпионской работы в период 1908-1914 гг., я помню следующих: Штайвеха, Блимке... Линке Бруно, инженера Шеффера... электрика Сгибнева» (с последним его свел в 1910 году германский консул в Николаеве Фришен, выбравший опытного электротехника Сгибнева, падкого на деньги владельца мастерской, своим наметанным глазом разведчика в качестве нужной фигуры в затевавшейся им «большой игре».
Все завербованные были или, как Сгибнев, стали (он по заданию Вермана с 1911 года перешел на работу в «Руссуд») сотрудниками судостроительных заводов, имевшими право прохода на строившиеся там корабли. Сгибнев отвечал за работы по электрооборудованию на строившихся «Руссудом» военных кораблях, в том числе и на «Императрице Марии».
В 1933 году в ходе следствия Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема электрооборудования артиллерийских башен главного калибра на новых линейных кораблях типа «Дредноут», особенно на первом из них, переданном флоту, - «Императрице Марии».
«В период 1912-1914 гг., - рассказывал Сгибнев, - я передавал Верману различные сведения о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков - в рамках того, что мне было известно».
Особый интерес немецкой разведки к электросхемам артиллерийских башен главного калибра этих линкоров становится понятен: ведь первый странный взрыв на «Императрице Марии» произошел именно под ее носовой артиллерийской башней главного калибра, все помещения которой были насыщены различным электрооборудованием...
В 1918 году, после оккупации немцами Юга России разведывательная деятельность Вермана была вознаграждена по достоинству.
Из протокола его допроса:
«...По представлению капитан-лейтенанта Клосса я был германским командованием за самоотверженную работу и шпионскую деятельность в пользу Германии награжден Железным крестом 2-й степени».
Пережив интервенцию и Гражданскую войну, Верман осел в Николаеве.
Таким образом, взрыв на «И. М.», несмотря на депортацию Вернера в этот период, скорее всего осуществлен по его замыслу. Ведь не только в Николаеве, но и в Севастополе им была подготовлена сеть агентов.
На допросах в 1933 году он так говорил об этом: «...Я лично осуществлял связь с 1908 года по разведывательной работе со следующими городами: ...Севастополем, где разведывательной деятельностью руководил инженер-механик завода «Наваль» Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа достраивавшегося в Севастополе броненосца «Златоуст».
Знаю, что у Визера была там своя шпионская сеть, из состава которой я помню только конструктора адмиралтейства Карпова Ивана; с ним мне приходилось лично сталкиваться». В связи с этим возникает вопрос: не участвовали ли люди Визера (да и он сам) в работах на «Марии» в начале октября 1916 года?
Ведь на ее борту тогда ежедневно находились работники судостроительных предприятий, среди которых вполне могли быть и они.
Вот что об этом говорится в докладной от 14.10.16 г. руководителя севастопольского жандармского управления начальнику штаба Черноморского флота (недавно выявленной исследователями). В ней приводятся сведения секретных агентов жандармерии на «И. М.»: «Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва до 10 часов вечера, могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра.
Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя...
А взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество...» (верный признак короткого замыкания электросети. - О.Б.).
О том, что постройка новейших линкоров Черноморского флота тщательно «опекалась» агентами германской военной разведки, свидетельствуют и другие недавно выявленные документы». 1
Сразу после катастрофы для выяснеения ее причин была создана комиссия Морского министерства, прибывшая из Петрограда. Возглавлял ее член Адмиралтейств-Совета адмирал Н.М. Яковлев. Членом комиссии и главным экспертом по кораблестроению назначили генерала для особых поручений при морском министре, флота генерал-лейтенанта, действительного члена Академии наук А.Н. Крылова, который и стал автором заключения, единогласно одобренного всеми членами комиссии.
Из трех возможных версий две первые самовозгорание пороха и небрежность личного состава в обращении с огнем или пороховыми зарядами комиссия в принципе не исключала.
Что касается третьей, то, даже установив ряд нарушений в правилах доступа к погребам и недостаток контроля за прибывавшими на корабль рабочими (их по давней воинской традиции пересчитывали по головам, не проверяя документов), комиссия посчитала возможность злого умысла маловероятной…
Вот так…

Что касается дальнейшей судьбы линкора «Императрица Мария», то в 1916 году по проекту, предложенному Алексеем Николаевичем Крыловым, были начаты по подъёму корабля. Это было весьма неординарное с точки зрения инженерного искусства событие, ему уделялось достаточно много внимания.
Согласно проекту в отсеки корабля, предварительно загерметизированные, подавался сжатый воздух, вытесняя воду, и корабль должен был всплыть вверх килем.
Затем планировалось ввести судно в док и полностью загерметизировать корпус, а на глубокой воде поставить его на ровный киль.

Во время шторма в ноябре 1917 года корабль привсплыл кормовой частью, полностью всплыл в мае 1918 года. Всё это время в отсеках работали водолазы, продолжалась выгрузка боеприпасов.
Уже в доке с корабля была снята 130 мм артиллерия и ряд вспомогательных механизмов.

В условиях гражданской войны и революционной разрухи корабль так и не был восстановлен и в 1927 году был разобран на металлолом...
Моряки, погибшие при взрыве линейного корабля «Императрица Мария», умершие от ран и ожогов в госпиталях, были похоронены в Севастополе (в основном на старом Михайловском кладбище). Вскоре в память о катастрофе и ее жертвах на бульваре Корабельной стороны города соорудили памятный знак - Георгиевский крест (по одним сведениям - бронзовый, по другим - каменный из местного белого инкерманского камня).
Он уцелел даже в годы Великой Отечественной войны и простоял на месте до начала 1950-х годов. А потом был снесен... 5

Источники информации:
1. Черкашин «Тайны погибших кораблей»
2. Сайт Википедия
3. Мельников «ЛК типа «Императрица Мария»»
4. Крылов «Мои воспоминания»
5. Бар-Бирюков «Катасторфа, затерявшаяся во времени»

По сей день умы историков и исследователей будоражит трагическая гибель в 1916 г. одного из сильнейших российских боевых кораблей - Черноморского линкора «Императрица Мария».

У кораблей, как и у людей, своя судьба. Одни из них, прожив долгую и славную жизнь и отслужив положенный срок, ушли в историю, другие, жизнь которых была скоротечной, подобно метеориту, след от своей недолгой, но яркой биографии оставили навсегда. Такая короткая боевая судьба у линкора «Императрица Мария».

Рождение этого судна пришлось на период развития российского военного флота, когда возрождение отечественной морской мощи после трагедии Цусимы стало одной из основных задач.

Предшественники «Императрицы» - бригада линкоров Балтийского флота: «Севастополь», «Полтава», «Гангут» и «Петропавловск» - пример высокого уровня развития отечественного судостроения и мастерства корабелов. Появление на Балтике мощной группировки современных боевых кораблей стало надежной защитой интересов России на этом театре военных действий.

Однако оставался еще Черноморский флот, в состав которого входили устаревшие линкоры (в прошлом эскадренные броненосцы), которые по своим тактико-техническим данным уже не имели возможности решить боевые задачи в соответствии с новыми условиями войны на море. Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано и намерением извечного противника России на юге - Турции - приобрести за границей три современных линкора типа «Дредноут», что сразу же могло обеспечить ей подавляющее превосходство на Черном море.

Для сохранения паритета, Морское ведомство России настояло на срочном усилении Черноморского флота за счет ввода в строй новых линкоров.

Предполагали спустить на воду 4 линкора, тактико-технические данные которых были выше даже балтийских линейных кораблей типа «Севастополь». После множества конкурсов и экспертиз честь постройки первого линейного корабля на Черном море предоставили судостроительному акционерному обществу «Руссуд» в г. Николаеве.

1911 год, 11 июня – вместе с церемонией официальной закладки, новое судно было зачислено в состав российского императорского флота под названием «Императрица Мария».

По контракту его надо было спустить на воду в июле 1913 г., и этот срок был почти выдержан-«Императрица» была спущена 6 октября 1913 г. Дальше последовали достроечные работы.

1915 год, 23 июня — подняв флаги, линкор «Императрица Мария» начала настоящую боевую флотскую жизнь.

Линейный корабль имел водоизмещение 25 465 тонн, длина судна составляла 168 м., скорость -21 узел. «Мария» несла на борту двенадцать 305-мм орудий главного калибра, двадцать 130-мм орудий, была противоминная артиллерия и торпедные аппараты, линкор был хорошо бронирован.

В то время боевые действия на Черном море шли полным ходом. Реальную опасность для российского флота представляли прорвавшиеся через черноморские проливы немецкий линкор «Гебен» и всегда сопровождающий его легкий крейсер «Бреслау», переименованные турками соответственно в «Явуз Султан Селим» и «Мидилли». Прекрасные «ходоки» имели мощное вооружение, их набеги доставляли много неприятностей нашим морякам.

Уже спустя несколько месяцев после прихода в главную базу-Севастополь - «Мария» приняла активное участие в боевых операциях против германо-турецкого флота. На линейном корабле держит флаг командующий Черноморским флотом адмирал Александр Колчак. Залпы орудий главного калибра быстроходного линкора, а также ввод в строй однотипного корабля - «Екатерина Великая» - положили конец нахальным действиям германских крейсеров в черноморских водах. В особенности возросла нагрузка на линейные корабли во второй половине1916 г. Только за июнь - октябрь совершили 24 боевых похода. Это была тяжелая, но довольно эффективная служба.

Боевая деятельность неприятеля была скованна действиями «Марии» и «Екатерины Великой». Но… глубокой ночью 7 октября 1916 г. в 00 часов 20 мин на стоявшем в Северной бухте Севастополя линкоре «Императрица Мария» прогремел взрыв. Потом в течение 48 мин - еще 15. Судно начинает крениться на правый борт и, перевернувшись, затонуло. Русский ВМФ потерял 217 моряков и сильнейший боевой корабль.

Трагедия потрясла всю Россию. Выяснением причин гибели линейного корабля занялась комиссия Морского министерства, которую возглавил боевой офицер, член Адмиралтейств-Совета адмирал Н.Яковлев. В годы русско-японской войны он командовал броненосцем «Петропавловск» и находился на командирском мостике броненосца, который затонул после того как подорвался на японской мине вместе в адмиралом С.Макаровым и штабом 1-й Тихоокеанской эскадры.

Самого капитана корабля выбросило взрывной волной с мостика, потом его подобрала шлюпка, посланная с одного из крейсеров эскадры для спасения экипажа «Петропавловска». В комиссию вошел и известный кораблестроитель, член Академии наук России А.Крылов, который стал автором заключения, одобренного всеми членами комиссии.

В ходе проведенного расследования были представлены три версии гибели линкора:

1. Самовозгорание пороха.
2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.
3. Злой умысел.

Но после рассмотрения всех трех версий комиссия пришла к заключению, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится только оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся во время следствия обстоятельства».

Из возможных версий две первые комиссия в принципе не исключала. Что до злого умысла, то, даже установив ряд нарушений в правилах доступа к артиллерийским погребам и недостаток контроля за находившимися на судне рабочими-ремонтниками, комиссия посчитала эту версию маловероятной.

Вероятность злого умысла не подтверждал и адмирал А.Колчак, который уже через 15 мин после начала пожара прибыл на обреченный корабль. В своих показаниях после ареста Чрезвычайной следственной комиссией 24 января 1920 г. Колчак заявил: «Насколько следствие (комиссия морского министерства. - Авт.) могло выяснить, насколько это было ясно из всей обстановки, я считал, что злого умысла здесь нет.

Подобных взрывов произошел целый ряд за границей во время войны - в Италии, Германии, Англии. Я приписывал это абсолютно непредусмотренным процессам в массах новых порохов, которые заготовлялись во время войны… Другой причиной могла явиться какая-либо неосторожность, которой, впрочем, не предполагаю. По крайней мере, никаких данных, что это злой умысел, не было».

Говоря по другому, ни одна из выдвинутых комиссией версий не нашла достаточного фактического подтверждения.

Расследованием причин гибели линкора «Императрицы Марии» также занимались тесно связанные в силу специфики своей деятельности и одновременно остро между собой конкурировавшие Севастопольское жандармское управление, под началом полковника Редлова, и созданное по инициативе моряков в конце 1915 г. при штабе командующего Черноморским флотом самостоятельное контрразведывательное отделение, начальник которого был прикомандированный к Севастопольскому жандармскому управлению ротмистр Автамонов.

Вместе с возложенной на отделение задачей по борьбе с «иностранным соглядатайством» в его ведение перешла и специальная агентура, содержавшаяся до этого Севастопольским жандармским управлением на средства, выделяемые командованием Черноморского флота.

Сразу же после гибели корабля жандармским управлением в Севастополе развернулась бурная деятельность - проводили обыски на квартирах, были арестованы 47 подозреваемых в причастности к взрыву. Спустя неделю после трагедии Редлов, используя поступившие к нему от агентуры данные, в письме на имя начальника штаба командующего Черноморским флотом привел возможные версии причин взрыва, не исключая при этом, что судно было взорвано шпионами.

«В матросской среде, - писал он, - определенно держится слух о том, что взрыв произвели злоумышленники с целью не только уничтожить линкор, но и убить командующего Черноморским флотом, который своими действиями за последнее время, а в особенности тем, что разбросал мины у Босфора, окончательно прекратил разбойничьи набеги турецко-германских крейсеров на побережье Черного моря, кроме этого, он своими энергичными действиями в этом направлении вызвал недовольство в командном составе, особо у лиц с немецкими фамилиями, которые при бывшем командующем флотом (адмирале Эбергарде. - Авт.) совершенно ничего не делали».

Но ни одна из версий которые выдвинули жандармы не набрала впоследствии достаточного количества фактов.

Ход расследования затруднялся также и взаимными препирательствами между жандармским управлением Севастополя и контрразведывательным отделением штаба Черноморского флота, которому поручили расследовать причины этого взрыва.

Подоплека препирательств, вероятно, заключается в том, что созданное в ходе войны контрразведывательное отделение совсем оттеснило от ведения дел по шпионажу жандармское управление. В письме директору департамента полиции Редлов, резко отрицательно отзываясь о деятельности начальника севастопольской контрразведки, высказывал мнение о его полной несостоятельности в расследовании причин гибели линкора «Императрица Мария». Эти межведомственные «разборки» свели на нет попытки установить истину.

Новые документы уже из архивов советской контрразведки свидетельствуют о пристальном внимании к «Марии» и другим судам Черноморского флота военной разведки главного противника России в первой мировой войне - Германии. Вполне вероятно, что лица, о которых пойдет речь, имели отношение и к гибели судна. 1933 год — органы ОГПУ Украины в крупном судостроительном центре страны - Николаеве - разоблачили резидентуру немецкой разведки, которая действовала под прикрытием торговой фирмы «Контроль-К», возглавляемой Виктором Эдуардовичем Верманом, 1883 г. рождения, уроженцем города Херсона, проживавшим в Николаеве и работавшим начальником механосборочного цеха «Плуг и молот».

Цель организации - срыв судостроительной программы набирающего мощь военного и торгового флота СССР. Конкретные задачи - совершение диверсий на Николаевском заводе имени Анри Марти, а также сбор информации о строящихся там кораблях, в большинстве своем которые были военными. Этот крупнейший судостроительный завод страны образовался на базе того самого Русского судостроительного акционерного общества «Руссуд», со стапелей которого сошли «Императрица Мария» и однотипный линейный корабль «Александр III». В ходе следствия выяснилось много любопытных фактов, уходящих корнями в дореволюционный Николаев.

Сам Верман был разведчиком с «дореволюционным» стажем. На допросе он рассказывал: «Шпионской деятельностью я начал заниматься в 1908 г. (именно с того времени начинается осуществление новой морской программы России. - Авт.) в Николаеве, работая на заводе «Наваль» в отделе морских машин. Вовлечен в шпионскую деятельность я был группой немецких инженеров того отдела, состоящей из инженера Моора и Гана». И далее: «Моор и Ган, а более всего первый, стали меня обрабатывать и вовлекать в разведывательную работу в пользу Германии».

Деятельность В.Вермана в подробностях изложена в той части архивного следственного дела, которая называется «Моя шпионская деятельность в пользу Германии при царском правительстве».

После отъезда Гана и Моора в фатерланд «руководство» работой Вермана перешло непосредственно к германскому консулу в Николаеве господину Винштайту. Верман дал о нем исчерпывающие данные: «…Я узнал, что Винштайт офицер германской армии в чине гауптмана (капитана), что пребывает он в России не случайно, а является резидентом германского генерального штаба и проводит большую разведывательную работу на юге России. Примерно с 1908 г. Винштайт был назначен в Николаеве вице-консулом. Сбежал он в Германию за несколько дней до объявления войны - в июле 1914 г.»

Так уж сложились обстоятельства, что Верману поручили взять на себя руководство всей немецкой разведсетью на юге России: в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе. Вместе со своей агентурой он вербовал людей для разведывательной работы в Николаеве, Одессе, Севастополе и Херсоне, собирал материалы о промышленных предприятиях, данные о строящихся военных кораблях подводного и надводного плавания, их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости.

На допросе Верман рассказал: «Из лиц, которые были мною лично завербованы для шпионской работы в период 1908–1914 гг., я помню следующих: Штайвеха… Блимке… Наймаера… Линке Бруно, инженера Шеффера… электрика Сгибнева». Все они сотрудники судостроительных заводов, имевшие право прохода на строящиеся суда.

Особенный интерес вызвал электрик А.Сгибнев. Он был ответственен за работы по оборудованию временного освещения строящихся на «Руссуде» военных судов, в том числе и «Императрицы Марии». 1933 год — в ходе следствия Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема артиллерийских башен дредноутов. А ведь первый взрыв на линкоре прогремел именно под носовой артиллерийской башней. «В период 1912–1914 гг., - рассказывал Сгибнев, - я передавал Верману сведения в устной форме о строящихся линкорах типа «Дрейдноут», «Мария» и «Александр III», в рамках того, что мне было известно о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков судов».

Таким образом, Верман обладал ценнейшей информацией о возрастающей мощи русского Черноморского флота. После оккупации Юга России немцами разведывательная деятельность Вермана была вознаграждена по достоинству. Из протокола допроса: «В 1918 г. по представлению капитан-лейтенанта Клосса я был германским командованием за самоотверженную работу и шпионскую деятельность в пользу Германии награжден Железным крестом 2-й степени».

Пережив интервенцию и гражданскую войну, Верман «осел» в Николаеве. Там в 1923 г. на него вышел секретарь германского консульства в Одессе господин Ган. Напомнив Верману о былых заслугах перед немецкой разведкой, дипломат предложил ему продолжить сотрудничество по «специальности». Верман согласился. Воссозданная им разведывательная сеть до своего раскрытия советскими органами госбезопасности действовала весьма эффективно. Виктор Эдуардович был мастером своего дела.

Но вернемся к взрыву на «Императрице». В это время Вермана депортировали и организовать взрыв не имел возможности. Однако в Николаеве и Севастополе была оставлена хорошо налаженная разведсеть. Поздней он сам говорил по этому поводу: «…Я лично осуществлял связь с 1908 г. по разведывательной работе со следующими городами:…

Севастополь, где разведывательной работой руководил инженер-механик завода «Наваль» Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа строившегося в Севастополе броненосца «Златоуст». Знаю, что у Визера была своя шпионская сеть в Севастополе, из состава которой я помню лишь конструктора адмиралтейства Карпова Ивана, с которым мне доводилось лично сталкиваться».

Здесь и возникает вопрос - не принимал ли участия Визер в «достройке» «Марии» или ее ремонте в начале октября 1916 г.? Тогда на борту судна каждый день находились десятки инженеров, техников и рабочих. Проход на линкор этих людей не составлял труда.

Вот что об этом сказано в письме севастопольского жандармского управления начальнику штаба командующего Черноморским флотом: «…Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва, до 10 часов вечера могли что-то учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на судно абсолютно не досматривались и работали также без досмотра. В особенности высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы, накануне взрыва уехавшего из Севастополя».

Вопросов много. Но ясно одно - постройка новейших линкоров Черноморского флота, в том числе «Императрицы», «опекалась» агентами германской военной разведки самым плотным образом. Немцев очень беспокоил русский военный потенциал на Черном море, и они могли пойти на любые действия, чтобы не допустить превосходства России на данном театре военных действий.

В связи с этим любопытны сведения закордонного агента петроградского департамента полиции, выступавшего под псевдонимами «Александров» и «Шарль». Его настоящее имя Бенциан Долин.

В период первой мировой войны Долин, как и многие другие агенты политической полиции, был переориентирован на работу в области внешней контрразведки. В результате проведенных оперативных комбинаций «Шарль» вышел на контакт с немецкой военной разведкой и получил задание - вывести из строя «Императрицу Марию».

Бисмарк, с которым русский агент встретился в Берне, сообщил ему: «У русских одно преимущество перед нами на Черном море - это «Императрица». Постарайтесь убрать ее. Тогда наши силы будут равными, а при равенстве сил мы одержим победу».

На запрос «Шарля» в петроградский Департамент полиции он получил распоряжение принять с некоторыми оговорками предложение об уничтожении русского корабля. По возвращении в Петроград агент был передан в распоряжение военных властей, но связь с ним не была восстановлена. В результате такого бездействия были утеряны контакты с германской разведкой, на очередную встречу с которой агент должен был выйти спустя два месяца в Стокгольме. Еще через какое-то время «Шарль» узнал из газет о взрывах на «Императрице Марии». Отправленное им в связи с этим событием письмо в департамент полиции осталось без ответа.

Следствие по делу арестованных в Николаеве немецких агентов было завершено в 1934 г. Вызывает недоумение и легкость наказания, понесенного Верманом и Сгибневым. Первый был выдворен за пределы Советского Союза в марте 1934 г., второго - приговорили к 3 годам лагерей. Собственно, чего же недоумевать?! Они уничтожали ненавистный царизм!

1989 год – их реабилитировали. В заключении органов юстиции сказано, что Верман, Сгибнев, а также Шеффер (который понес самое тяжкое наказание - приговорили к расстрелу, хотя сведений о приведении приговора в исполнение нет) подпадают под действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв политических репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов».

А что же стало с останками некогда мощного линкора «Императрица Мария»?

Член комиссии по расследованию причины гибели «Марии» А.Крылов был назначен председателем организованной при Морском техническом комитете комиссии по подъему корабля. Надо было загерметизировать отсеки судна и подать в них сжатый воздух, заставить всплыть корабль вверх килем. Потом в доке, загерметизировав полностью корпус, на глубокой воде, поставить судно на ровный киль.

Работы в соответствии с этим проектом продвигались успешно. К концу 1916 г. все кормовые отсеки были отжаты, и корма всплыла на поверхность. Полностью корабль (верней, то, что от него осталось) всплыл 8 мая 1918 г.

Гражданская война, интервенция, послевоенная разруха заставили забыть об «Императрице». Судно находилось в доке на деревянных клетках-опорах кверху днищем. В 1923 г. корпус линкора из-за подгнивших опор просел, дав прогиб; док из-за повреждений оказался затопленным. На время исправления дока линейный корабль поставили на мель у входа в бухту, а в 1926 г. его разобрали на металлолом.

Поздней были подняты и артиллерийские башни судна, артиллерийские 305-мм орудия которого продолжили свою боевую службу. В 1941–1942 гг. их установили под Севастополем на 30-й батарее береговой обороны во время штурма города. Они нанесли немалый урон наступавшим фашистам. Только 25 июня 1942 г., штурмуя 30-ю батарею, враг потерял убитыми и ранеными до 1000 человек.

Так закончилась боевая биография линкора, погибшего по «неустановленным причинам».

Свое имя и героическое прошлое линкор «Императрица Мария» унаследовал от флагманского корабля адмирала П.С.Нахимова. Парусная «Императрица Мария» возглавляла русскую эскадру в знаменитом Синопском сражении 18 ноября 1853 г., вписавшем еще одну достойную страницу в летопись славных побед Андреевского флага. Линейный корабль «Императрица Мария» достойно нес боевую вахту в 1915 -1916 гг., приумножая славу своего предшественника.

И у обоих кораблей только один год службы и общее место гибели - родная Севастопольская бухта. Почему парусная «Императрица Мария» легла на дно бухты, известно. В августе 1854 г. ее затопили, чтобы преградить вход в Севастопольскую бухту англо-французской эскадре. Что заставило линкор «Императрица Мария» погрузиться в воды Черного моря, до сих пор остается тайной.

Линейный корабль «Императрица Мария»

К середине XIX в. парусные линейные корабли достигли совершенства. Уже появились в составе флотов многочисленные пароходы, успешно доказывал свои многочисленные достоинства винтовой движитель. Но верфи многих стран продолжали строить все новых «белокрылых красавцев».

23 апреля 1849 г. на Николаевском адмиралтействе заложили 84 пушечный корабль «Императрица Мария», ставший последним парусным линкором Российского императорского флота.

«Императрица Мария» строилась по тем же чертежам, по которым ранее в Николаеве был построен корабль «Храбрый». Ее водоизмещение составляло 4160 т, длина – 61 м, ширина – 17, 25 м, осадка – 7,32 м; площадь парусов – около 2900 м2. Строитель корабля – подполковник корпуса корабельных инженеров И.С. Дмитриев. На двух закрытых артиллерийских палубах и верхней палубе по штату полагалось установить 84 орудия: 8 бомбических 68-фунтовых, 56 36 фунтовых и 20 24 фунтовых. В число последних входили как обычные пушки, так и карронады. Фактически на корабле стояло больше орудий – обычно указывается 90, но имеющиеся сведения зачастую противоречат друг другу. Экипаж насчитывал (опять же по штату) 770 человек.

«Императрица Мария»

Корабль спустили на воду 9 мая 1853 г., а уже в июле «Императрица Мария», которой командовал капитан второго ранга П.И. Барановский, совершила переход из Николаева в Севастополь. В начале августа состоялся выход в море на испытания, а затем новый линейный корабль принял участие в учениях.

В это время дело шло к очередной войне: как раз 9 мая русская делегация во главе со светлейшим князем А.С. Меншиковым покинула Турцию. Дипломатические отношения были разорваны. Вслед за этим русские войска вступили в Молдавию и Валахию. Британия и Франция поддержали Турцию и приняли решение направить эскадры в Мраморное море. В сложившихся условиях наместник Кавказа князь М.С. Воронцов обратился к императору с просьбой – усилить войска в Закавказье. Распоряжение последовало, и в сентябре на Черноморский флот была возложена задача по переброске на Кавказ 13 й пехотной дивизии. Для этого выделили эскадру под командованием вице-адмирала Павла Степановича Нахимова. 14 сентября в Севастополе началась посадка войск на корабли, а 17 го числа эскадра вышла в море. На борту «Императрицы Марии» находились 939 офицеров и нижних чинов Белостокского полка. Высадку войск и выгрузку обозов и артиллерии черноморцы осуществили 24 сентября в Анакрии и Сухум-Кале.

События на Черноморском театре развивались стремительно. Сперва Турция объявила войну Российской империи, а через 5 дней после этого, 20 октября, Николай I объявил войну Турции. В это время «Императрица Мария» находилась в крейсерстве в составе эскадры П.С. Нахимова. К сожалению, осенняя погода на Черном море основательно потрепала русские корабли, часть из них получила повреждения. В результате к 11 ноября у Нахимова остались лишь 84 пушечные «Императрица Мария» (флагман), «Чесма» и «Ростислав» да бриг «Эней». Именно в тот день в Синопе удалось обнаружить пришедшую туда накануне турецкую эскадру под командованием Осман-паши. Противника заблокировали, но атаковать Синоп не представлялось возможным – сил было маловато. Турки располагали семью большими фрегатами, тремя корветами и двумя пароходами.

Подкрепления к Нахимову подошли 16 го числа – в состав эскадры Ф.М. Новосильского входили 120 пушечные «Великий князь Константин», «Париж» и «Три Святителя». Теперь превосходство в силах перешло к русским (они имели еще большие фрегаты – «Кагул» и «Кулевчи»).

Утром 18 ноября корабли, построившись в две колонны, начали движение к Синопу. Когда они почти вплотную подошли к вытянувшимся дугой вдоль берега вражеским кораблям, те в 12:28 открыли огонь. Спустя две минуты Нахимов приказал Барановскому становиться на якорь. Он немного поторопился – корабль еще не дошел до предписанного диспозицией места. Из-за этого практически выключена из боя оказалась «Чесма».

Флагман Нахимова обстреливали четыре неприятельских корабля и береговые батареи. Но как только русские открыли огонь, положение сразу изменилось. Сказались превосходство в количестве и калибре орудий, лучшая выучка комендоров. Уже в 13 часов турецкий флагманский фрегат «Авни Аллах», не выдержав огня «Императрицы Марии», отклепал цепь и попытался выйти из боя. Тогда артиллеристы перенесли огонь на другой фрегат – «Фазли Аллах». Тот продержался до 13: 40, после чего загоревшийся «турок» выбросился на берег. Затем орудия «Императрицы Марии» подавили 8 пушечную береговую батарею, а также обстреливали еще сопротивлявшиеся вражеские корабли. Всего линейный корабль сделал по противнику 2180 выстрелов.

В 14:32 Нахимов приказал прекратить бой, но еще долго пришлось добивать не спустившие флаги турецкие корабли или вдруг ожившие батареи. Окончательно все завершилось к 18 часам. Спастись бегством смог только пароходо-фрегат «Таиф». На выходе в море его попытались перехватить русские парусные фрегаты, а также подоспевшие к месту сражения пароходо-фрегаты эскадры вице-адмирала В. А. Корнилова (начальника штаба Черноморского флота). После неудачной погони Корнилов вернулся к Синопу, и на рейде произошла встреча двух адмиралов.

Очевидец событий вспоминал: «Мы проходим совсем близко вдоль линии наших кораблей, и Корнилов поздравляет командиров и команды, которые отвечают восторженными криками “ура”, офицеры машут фуражками. Подойдя к кораблю “Мария” (флагманскому Нахимова), мы садимся на катер нашего парохода и отправляемся на корабль, чтобы его поздравить. Корабль весь пробит ядрами, ванты почти все перебиты, и при довольно сильной зыби мачты так раскачивались, что угрожали падением. Мы поднимаемся на корабль, и оба адмирала кидаются в объятия друг друга. Мы все тоже поздравляем Нахимова. Он был великолепен: фуражка на затылке, лицо обагрено кровью, а матросы и офицеры, большинство которых – мои знакомые, все черны от порохового дыма. Оказалось, что на “Марии” было больше всего убитых и раненых, так как Нахимов шел головным в эскадре и стал с самого начала боя ближе всех к турецким стреляющим бортам».

Действительно, «Императрица Мария» пострадала серьезно: 60 пробоин в корпусе, в том числе и в подводной части, изуродованный рангоут (бушприт разбит, стеньги и мачты повреждены). Экипаж понес большие потери – 16 матросов погибли, четыре офицера, включая Барановского, три унтер-офицера и 52 матроса были ранены. Состояние корабля оказалось таким, что Корнилов убедил Нахимова перенести флаг на менее пострадавший «Великий князь Константин». Когда 20 ноября победители покинули Синоп, «Императрицу Марию» в Севастополь уводил на буксире пароходо-фрегат «Крым».

Победа было очень высоко оценена российским императором и всем обществом. Победители получили немало наград – орденов, повышений в чине, денежных выплат. Корабли, несмотря на кажущуюся серьезность повреждений, тоже удалось отремонтировать достаточно быстро. Но у медали оказалась и вторая сторона: Меншиков недаром предупреждал Нахимова о нежелательности разрушения Синопа. Именно это обстоятельство послужило поводом для Британии и Франции начать ожесточенную антироссийскую кампанию, весной 1854 г. приведшую к войне. Теперь Черноморский флот уступал противнику численно и, что особенно важно, в техническом отношении. Наличие винтовых линейных кораблей и пароходов с мощными машинами давало союзникам большое преимущество. Это стало важнейшей причиной нежелания командования выходить в море для решительного сражения.

Высадка союзников в Крыму и поражения русских войск на суше создали непосредственную угрозу главной базе Черноморского флота – Севастополю. Чтобы избежать прорыва англо-французской эскадры в севастопольские бухты, 11 сентября 1854 г. на внешнем рейде пришлось затопить пять линейных кораблей и два фрегата. Борьба за Севастополь была долгой и жестокой, обе стороны понесли большие потери. Экипажи почти всех русских кораблей (за исключением пароходов) сражались на суше, на вооружение крепостных батарей пошли и снятые морские орудия. 27 августа 1855 г. французы заняли Малахов курган. На следующий день русские войска оставили Южную сторону Севастополя и по понтонному мосту отступили на Северную сторону. В связи с этим были затоплены на Севастопольском рейде оставшиеся корабли Черноморского флота, в их числе оказалась и «Императрица Мария».

Из книги Наваринское морское сражение автора Гусев И. Е.

Линейный корабль «Азов» Флагманский корабль русской эскадры в Наваринском сражении «Азов» был заложен 20 октября 1825 года на Соломбальской верфи в Архангельске. Тогда же началась постройка и однотипного с ним линейного корабля «Иезекииль». Каждый из этих кораблей имел

Из книги Британские парусные линейные корабли автора Иванов С. В.

Линейный корабль в бою В описываемый период все корабельные пушки классифицировались по размеру ядра, которыми велся огонь. Самыми большими пушками были 42-фунтовые пушки Армстронга, которые стояли только на нижней орудийной палубе старых линейных кораблей. Позднее

Из книги Боевые корабли древнего Китая, 200 г. до н.э. - 1413 г. н.э. автора Иванов С. В.

Лоу чуань: средневековый китайский линейный корабль Сохранилось множество свидетельств о ведущей роли башенных кораблей - лоу чуань - в составе китайского флота, начиная с династии Хань и до династии Мин. Поэтому мы хорошо представляем себе то, как выглядели эти

Из книги Первые русские миноносцы автора Мельников Рафаил Михайлович

Из книги Оружие Победы автора Военное дело Коллектив авторов --

Линейный корабль „Октябрьская революция" История создания линейных кораблей этого типа восходит к 1906 году, когда Ученый отдел Главного морскрго штаба произвел опрос участников русско-японской войны. В опросных листах содержались ценные материалы и соображения о том,

Из книги 100 великих кораблей автора Кузнецов Никита Анатольевич

Линейный корабль «Ингерманланд» Линейный корабль «Ингерманланд» считается образцом судостроения Петровской эпохи. Создавая регулярный военный флот, Петр I первоначально делал упор на постройку фрегатов как основного ядра корабельного состава флота. Следующим этапом

Из книги Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ автора Христофоров Василий Степанович

Линейный корабль «Виктори» «Виктори» («Victory», в переводе – «Победа»), флагман лорда Нельсона во время Трафальгарского сражения, стал пятым кораблем английского флота, носившим это наименование. Его предшественник, 100 пушечный линкор, потерпел крушение и погиб со всем

Из книги автора

Линейный корабль «Ростислав» Начиная с 1730 х гг. верфи Санкт-Петербурга и Архангельска построили большое количество 66 пушечных кораблей. Один из них, заложенный на Соломбальской верфи в Архангельске 28 августа 1768 г., спущенный на воду 13 мая 1769 г. и в том же году зачисленный в

Из книги автора

Линейный корабль «Азов» 74 пушечный парусный линейный корабль «Азов» был заложен в октябре 1825 г. на Соломбальской верфи в Архангельске. Его создателем стал известный российский корабел А.М. Курочкин, за несколько десятилетий своей деятельности построивший на

Из книги автора

Линейный корабль «Дредноут» В начале ХХ в. начались качественные изменения в развитии морской артиллерии. Совершенствовались сами орудия, снаряды вместо пороха повсеместно начинялись сильными бризантными взрывчатыми веществами, появились первые системы управления

Из книги автора

Линейный корабль «Эджинкорт» Появление в 1906 г. «Дредноута» привело к тому, что прежние броненосцы в значительной мере утратили свое значение. Начался новый этап гонки морских вооружений. Бразилия первой из южноамериканских государств начала усиливать свой флот

Из книги автора

Линейный корабль «Куин Элизабет» После вступления в строй знаменитого «Дредноута» все прежние броненосцы морально устарели. Но уже через несколько лет были спроектированы новые линкоры, получившие название супердредноутов, а вскоре за ними последовали сверхдредноуты.

Из книги автора

Линейный корабль «Бисмарк» Линейный корабль «Бисмарк» («Bismarck») был заложен 1 июля 1936 г. на верфи «Бломм унд Фосс» в Гамбурге, спущен на воду 14 февраля 1939 г., а 24 августа 1940 г. на линкоре был поднят флаг и корабль вошел в строй военно-морского флота Германии (кригсмарине). Он

Из книги автора

Линейный корабль «Ямато» В начале 1930 х гг. в Японии начали готовиться к замене тех своих кораблей, у которых истекал определенный Вашингтонским договором 20 летний срок службы. А после того, как в 1933 г. страна вышла из Лиги Наций, было решено отказаться от всех договорных

Из книги автора

Линейный корабль «Миссури» В 1938 г. в США началось проектирование линейных кораблей, призванных сочетать в себе огромную огневую мощь, высокую скорость хода и надежную защиту. Надо отдать должное конструкторам: им действительно удалось создать очень удачно

Из книги автора

ПОСТАРАЙТЕСЬ УБРАТЬ «МАРИЮ» (одна из версий гибели линкора «Императрица Мария» в 1916 г.) До сих пор умы историков и специалистов будоражит трагическая гибель в 1916 г. одного из сильнейших российских боевых судов - черноморского линейного корабля «Императрица Мария».Тайну

Первый год Великой Отечественной войны был самым тяжелым и самым кровавым. В Крыму фашистские захватчики ожесточено рвались к главной базе Черноморского флота в Севастополе.

В пригороде на батареях береговой обороны атаки противника отражали гигантские 305 мм орудия времен первой мировой войны. Эти удивительные пушки в течение одного года обороняли Севастополь, надежно закрыв подступы к базе военно-морского флота. Но в свое время орудия стали участниками еще одной трагедии. Они были подняты со дна Северной бухты Севастополя с погибшего при странных обстоятельствах флагмана Черноморского флота «Императрица Мария ».

линкор «Императрица Мария» - революционный проект Российского Императорского флота

Из русско-японской кампании 1905 года Российская Империя вышла побежденной. Тогда стало очевидным, что военный флот безнадежно устарел. Требовались совершенно новые современные подходы создания военных кораблей. В 1908 году на кораблестроительных верфях Николаева заложили новые линкоры . Проект получил название «Император» и серия составила четыре корабля. Головной линкор «Императрица Мария » был заложен 17 октября 1911 года.

линкор «Императрица Мария» перед спуском на воду

у стенки завода

линкор «Императрица Мария» покидает завод

на рейде

император Николай II на борту линкора «Императрица Мария» 1915 год

Более мощных военных кораблей история российского флота к тому моменту еще не знала. Революционность проекта заключалась в новом способе бронирования корпуса, благодаря которому линкор «Императрица Мария » был практически не уязвимым. На корабле стояли четыре английские турбины фирмы «Parsons ». Быстроходность и маневренность линкора превосходила все известные военные корабли не только Российской Империи, но и мира. Командование флота считало дни и часы, оставшиеся до спуска на воду этого чудо корабля.

Началась первая мировая война. В Черное море были направлены два германских крейсера «Goeben » и «Breslau ». Они безраздельно хозяйничали в территориальных водах Российской Империи, поддерживая турецкий флот.

25 июня 1915 года линкор «Императрица Мария » покинул Николаевский порт и под усиленной охраной направился в базу Севастополь. Этот день стал триумфом не только для кораблестроителей, но и для военного флота. За несколько месяцев пребывания в Черном море линкора «Императрица Мария » искалечил немало кайзеровских кораблей и отбросил турецкие войска на сотни километров в глубь их же территории. Высаженный с линкора десант участвовал во взятии Трапезунда. В панике турки покинули свои форты и бежали в горы, чтобы избежать удара мощи главного калибра линкора . В ходе военных действий стало ясно, линкор «Императрица Мария » оправдал возложенные на него надежды, боевые операции с участием корабля надолго запомнились противнику. В течение своего первого года службы корабль совершил более 20 боевых рейдов, потопил немало турецкий судов, а германский крейсер «Breslau » в июле 1916 получив множество пробоин, чудом ушел из-под огня главных орудий линкора «Императрица Мария ». Славно повоевав, осенью 1916 года боевой корабль был поставлен на Севастопольский рейд на профилактику. И эта осень стала для линкора роковой.

взрыв в Северной бухте

Ранее утро 7 сентября 1916 года в Севастополе не предвещало беды. Над Северной бухтой как обычно была дана побудка экипажам кораблей. Начинался новый день и на линкоре «Императрица Мария » все шло по определенному распорядку. Внезапно воздух сотряс мощный взрыв. Перепуганные жители высыпали на набережную и стали свидетелями ужасной картины. Стоя на рейде в родной бухте погибал линкор «Императрица Мария ». Моряки, оказавшиеся в тот момент на набережной Северной бухты беспечно наблюдали как гибли их товарищи. Раненых складывали прямо на берегу и здесь же начинали оказывать первую медицинскую помощь. Над городом стоял едкий черный дым. На линкоре в недрах палуб кричали и горели заживо сотни людей. К вечеру стали известны размеры катастрофы: 225 моряков погибло, 85 тяжело ранены.

момент взрыва

корабль в дыму

Высочайшим повелением была созвана комиссия морского министерства по расследованию причин катастрофы линкора «Императрица Мария ». В состав комиссии входили командующий Черноморским флотом адмирал Колчак и крупнейший судостроитель Российской Империи Крылов.

Следствие полностью восстановило полную картину гибели линкора . В 06:20 утра под носовой башней корабля прогремел первый взрыв. Затем начался пожар, который был локализован силами команды. В 07:00 морской водой затопили пороховые склады, однако через 15 минут раздался следующий гораздо более мощный взрыв. В результате, которого у линкора была вырвана передняя дымовая труба, отвалился нос, корабль лег на правый борт и затонул.

В ходе работы комиссии были допрошены сотни офицеров и матросов линкора . Материалы дела «Императрица Мария » исчислялись тысячами страниц. Сразу были вдвинуты две версии трагедии: самовозгорание пороха и халатность обращения с боезарядами. Однако артиллерийские офицеры линкора все как один показали на следствии, что на корабль был поставлен качественный порох и самовозгорание исключено. На вопрос комиссии можно ли было беспрепятственно проникнуть в пороховой погреб князь Руссов, командир корабельной артиллерии ответил, что люк в пороховой погреб вообще не запирался и войти туда мог кто угодно, а это уже халатность.

29 октября 1916 года комиссии закончила следственное производство. В результате было вынесено официальное заключение: «Прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным. Приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся во время обстоятельств» . Странновато как-то, авторитетная комиссия закрывает глаза на версию умышленного взрыва и делает расплывчатые выводы.

Официальные выводы современных историков совпадают с результатами комиссии 1916 года. Всему виной обычная халатность. Объяснение настолько простое, что в него верится с трудом. Слишком уж мы привыкли искать трагедии в особенностях русского характера.

Между тем, доподлинно известен факт беседы Колчака с одним из близких знакомых. Тогда он сказал, что как командующему ему выгодна версия обычной флотской халатности, но как офицеру и честному человеку он должен признать - это была диверсия.

Позже офицеры и матросы пытались доказать свою невиновность. Сваливая вину друг на друга моряки обвиняли в случившемся злой рок и вездесущих шпионов.

неизвестные обстоятельства трагедии

В ту трагическую ночь комендор Воронов стоял дежурным по главной башне. Его обязанностями были осмотр артиллерийского погреба, и замер температуры помещения, где хранились боеприпасы. Утром 7 октября господин Городысский тоже нес боевое дежурство по кораблю. На рассвете Городысский отдал приказ своему подчиненному Воронову замерить температуру в погребе главной башни. Воронов спустился в погреб и больше его никто не видел. А через некоторое время прогремел первый взрыв. Комиссия по расследованию гибели линкора «Императрица Мария » попыталась поставить вину старшему артиллерийскому офицеру Городысскому за халатное отношение к выполнению своих обязанностей.

Тело комендора Воронова так и не было найдено среди останков экипажа. Однако комиссия по расследованию все же подозревала Воронова в причастности к трагедии, но прямых улик не давала. Позже комендор был приписан к пропавшим без вести, а обвиненный в халатности Городысский счастливо избежал наказания, свалив вину на погибшего подчиненного.

Российский Императорский флот потерял свой боевой корабль и потерял нелепо ни в походе и не в бою. Морская комиссия так и не довела работу до конца, помешала Октябрьская революция. Большинство офицеров линкора «Императрица Мария » оказались в иммиграции, и никто из них так и не понес наказание за халатность. Постепенно трагедия корабля забылась. Однако спустя 70 лет в деле гибели линкора «Императрица Мария » появились новые шокирующие факты.

Современный английский писатель Роберт Мерид, который давно интересовался гибелью линкора «Императрица Мария» в свое время предпринял собственное расследование. Он писал: «Лейтенант морской британской разведки Джон Хевиленд, проходя службу в период с 1914 по 1916 годы в России, по союзническому контракту Антанты покинул Россию спустя неделю после взрыва линкора «Императрица Мария» и через некоторое время объявился в Британии уже в чине подполковника. Вскоре после окончания войны Хевиленд вышел в отставку и уехал из страны. Через некоторое время он объявился в Канаде у родственников. Скупил земли в Эдмонтоне и принялся их осваивать. Жил он размеренной жизнью богатого обывателя. Но в 1929 году Хевиленд погиб при странных обстоятельствах. В гостинице, где он ночевал, случился пожар, а Хевиленд не смог выпрыгнуть из окна второго этажа и сгорел заживо, оказавшись единственным погибшим в том пожаре. Из горящего дома спаслись все постояльцы и даже молодая женщина с ребенком и парализованный старик в инвалидном кресле успели покинуть отель, а бывший офицер спецназовец не сумел ».

Напрашивается мысль - кому мешал полковник сидя на своих угодьях находясь в отставке. Исследования кино и фото архивов пришли к неожиданным результатам - подполковник британской разведки Джон Хевиленд и русский комендор Воронов это одно и тоже лицо. Тот самый Воронов, исчезнувший 7 октября 1916 года в момент взрыва линкора «Императрица Мария ».

Также на него незадолго до смерти покушались некие русские иммигранты и среди них бывший электрик линкора «Императрица Мари я» Иван Назарин уроженец села Беляевка Одесской губернии. Более того оказалось, что Воронов тоже из этого села. Так почему же односельчане не признали друг друга. Если Воронов диверсант Хевиленд, то почему Назарин не разоблачил его сразу. И зачем Назарину спустя 13 лет разыскивать и покушаться на Хевиленда. Эта фамилия всплывает при других обстоятельствах.

В 1932 году сталинские чекисты обезвредили на верфях Николаева шпионскую группу, которой руководил инженер Верман. Диверсионная группа существовала с 1908 года. Верман занимал должность старшего инженера-электрика. Группа занималась саботажем и сбором информации военно-технического характера. На первых допросах в кабинетах ОГПУ Верман сообщил, что в 1916 году группа готовила диверсию на линкор «Императрица Мария » и руководил ею диверсант Гельмут фон Штитгофф. Легендарный диверсант считался лучшим специалистом минирования и подрыва военных кораблей. Командование делало ставку на его диверсионный опыт, так как взорвать линкор было очень сложно - верфь тщательно контролировалась агентами российской охраны. Летом Гельмут Фон Штитгофф устроился на Николаевскую верфь простым электриком. Предполагалось - начинить линкор «Императрица Мария » взрывчаткой и взорвать прямо в доке. Однако на последнем этапе подготовки диверсии что-то пошло не так. Агент срочно свернул операцию и отбыл в Берлин. Группа Вермана продолжала работать самостоятельно. В последствии германское командование обвинило ее в связях с английской разведкой.

После неудачной попытки подрыва военного корабля «Императрица Мария » Гельмута фон Штитгоффа командование перебросило на следующее задание. В этот период его пыталась перевербовать британская разведка, а именно полковник Хевиленд.

В 1942 году за стенками ГЕСТАПО заслуженный диверсант Германии Гельмут фон Штитгофф был расстрелян. В качестве обвинения фигурировали факты его сотрудничества с военной разведкой СССР. Нить, ведущая к разгадке гибели линкора «Императрица Мария » оборвалась. Теперь архивы Англии Германии и России хранят молчание.

Снимок гибели линкора «Императрица Мария » попал из освобожденного в 1945 году Кенигсберга. В разрушенном бомбежкой доме советскими солдатами случайно был найден фашистский архив. Там присыпанный штукатуркой валялся альбом. В нем обнаружилась целая серия снимков линкора «Императрица Мария ». На одном из снимков изображен момент взрыва. Складывалось впечатление, будто кто-то знал заранее дату и место диверсии и тщательно подготовился к тому, чтобы все запечатлеть.

Тайна гибели линкора «Императрица Мария » до сих пор не раскрыта. Стоит экспертам начать раскапывать какую-то версию внезапно нить расследования обрывается.

одна из башен линкора «Императрица Мария» после подъема в 1933 году

Гражданская война и послевоенная разруха заставили всех забыть о трагедии в Севастополе. Осенью 1922 года было принято решение по подъему линкора. Водолазы, обследовавшие корпус корабля на дне северной бухты наблюдали невеселую картину - линкор погрузился в ил и зарос ракушечником. Рядом беспомощно лежали вывороченные взрывом огромные орудийные башни. Больно было осознавать, что эти искореженные куски метала бывший флагман Черноморского флота, но даже мертвый линкор Дальность плавания - 2960 миль;
Экипаж - 1300 человек;
Бригада морского десанта;
Вооружение :
Орудия 305 мм - 12;
Орудия 130 мм - 20;
Торпедные аппараты 457 мм - 4;
Бронирование :
Толщина броневого пояса в носовой и кормовой части 125 мм, в средней части 262,5 мм;
Толщина брони башни от 125 до 250 мм;
Толщина брони боевой рубки 250 мм;

ТТД:
Водоизмещение: 23 413 т.
Размеры: длина - 168 м, ширина - 27,43 м, осадка - 9 м.
Скорость хода максимальная: 21,5 узлов.
Дальность плавания: 2960 миль при 12 узлах.
Силовая установка: 4 винта, 33 200 л.с.
Бронирование: палуба - 25-37 мм, башни - 125-250 мм, казематы 100 мм, рубка - 250-300 мм.
Вооружение: 4х3 305-мм башни, 20 130-мм, 5 75-мм орудий, 4 450-мм торпедных аппарата.
Экипаж: 1386 чел.

История корабля:
Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано намерением Турции приобрести за границей три современных линкора типа Дредноут, что сразу бы обеспечило им подавляющее превосходство на Черном море. Для сохранения баланса сил российское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота. Для ускорения постройки линейных кораблей архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа "Севастополь". Подобный подход позволил значительно ускорить процесс разработки стратегических и тактических заданий на новые линейные корабли для Черного моря На черноморские линкоры перешли и такие достоинства, как трехорудийные башни, считающиеся по праву выдающимся достижением отечественной техники.

Ставка была сделана на широкое привлечение банковского капитала и частного предпринимательства. Постройку дредноутов (и других кораблей черноморской программы) поручили двум частным заводам в Николаеве (ОНЗиВ и Руссуд). Предпочтение отдали проекту Руссуда, который "с разрешения" Морского министерства вела группа видных, находившихся на действительной службе корабельных инженеров. В результате Руссуд получил заказ на два корабля, третий (по его чертежам) поручили строить ОНЗиВ.

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новые корабли были зачислены в списки флота под названиями "Императрица Мария", "Император Александр III" и "Императрица Екатерина Великая" . В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И.К. Григоровича было приказано называть кораблями типа "Императрица Мария".

Конструкция корпуса и система бронирования "черноморцев" в основном соответствовали проекту балтийских дредноутов, но частично были доработаны. На "Императрице Марие" имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок. Двадцать водотрубных котлов треугольного типа питали турбинные агрегаты работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при 21-узловой скорости 320 об/мин). Суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт.

По контракту от 31 марта 1912 года, подписанному Морским министерством с заводом Руссуд, "Императрицу Марию" следовало спустить на воду не позднее июля. Полная готовность корабля (предъявление к приемным испытаниям) планировалась к 20 августа 1915 года, еще четыре месяца отводились на сами испытания. Такие высокие темпы, не уступавшие темпам передовых европейских предприятий, были почти что выдержаны: завод, продолжавший строиться, спустил корабль на воду 6 октября 1913 года. Вплотную подступавшее военное время заставляло, несмотря на печальный опыт прошлого, вести разработку рабочих чертежей одновременно с постройкой кораблей.

Увы, на ходе работ сказывались не только болезни роста заводов, которые впервые строили такие крупные корабли, но и столь характерные для отечественного судостроения "усовершенствования" уже в ходе строительства, приведшие к сверхпроектной перегрузке, превысившей 860 т. В результате, кроме увеличения осадки на 0,3 м, образовался и досадный дифферент на нос. Иначе говоря, корабль "сел свиньей". По счастью, некоторый конструктивный подъем палубы в носу это скрадывал. Немало волнений доставил и заказ в Англии турбин, вспомогательных механизмов, гребных валов и дейдвудных устройств, размещенный на заводе Джон Браун обществом Руссуд. В воздухе пахло порохом, и только по счастливой случайности "Императрице Марии" удалось получить свои турбины в мае 1914 года, доставленные проскочившим проливы английским пароходом. Ощутимый сбой в контрагентских поставках уже к ноябрю 1914 года заставил министерство согласиться с новыми сроками готовности кораблей: "Императрицы Марии" в марте-апреле 1915 года. Все силы были брошены на скорейшее введение "Марии" в строй. Для нее по договоренности заводов-строителей передали поступившие с Путиловского завода станки 305 мм орудий и электротехническое оборудование башен.

По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду Императрицы Марии назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х.

И вот наступил тот неповторимый, всегда переполненный особыми хлопотами день, когда корабль, начиная самостоятельную жизнь, уходит от заводской набережной. К вечеру 23 июня 1915 года после освящения корабля, подняв над Ингульским рейдом окропленные святой водой флаг, гюйс и вымпел, "Императрица Мария" начала компанию. Глубокой ночью 25 июня, видимо, чтобы пройти реку засветло, снялись со швартовов, и в 4 часа утра линкор дал ход. В готовности к отражению минной атаки, миновав Аджигольский маяк, корабль вышел на Очаковский рейд. На следующий день провели испытательные стрельбы, и 27 июня под охраной авиации, миноносцев и тральщиков линкор прибыл в Одессу. При этом главные силы флота, образовав три линии прикрытия (вплоть до Босфора!!!), держались в море.

Приняв 700 т угля, днем 29 июня "Императрица Мария" вышла в море вслед за крейсером Память Меркурия и в 5 часов утра 30 июня встретилась с главными силами флота...

Неторопливо, в сознании собственного величия и значимости момента, входила "Императрица Мария" на Севастопольский рейд днем 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счастливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвращалась под флагом П.С. Нахимова 84-пушечная "Императрица Мария". Весь флот с нетерпением ожидал того момента, когда Императрица Мария, выйдя в море, выметет за его пределы изрядно осточертевших "Гебена" и "Бреслау". Уже этими ожиданиями "Марии" отводилась роль первой любимицы флота.

Какие же перемены в соотношении сил на море внесло вступление в строй "Императрицы Марии", как оно менялось с началом войны и какое влияние оказало на постройку следующих кораблей? Крайне угрожающее положение перед войной, когда в Черном море ожидалось появление уже снаряжавшихся в Англии к плаванию турецких дредноутов, оставалось напряженным и после того, как Англия не выпустила заказанные турками корабли. Новую и уже реальную опасность теперь представлял германский линейный крейсер "Гебен" и крейсер "Юреслау" из-за политических ли маневров британского адмиралтейства или в силу своей феноменальной везучести сумевший обвести вокруг пальца союзные англо-французские морские силы и прорвавшийся в Дарданеллы. Теперь этот перевес "Императрица Мария" ликвидировала, а вступление в строй последующих линкоров давало явный перевес Черноморскому флоту. Изменились также приоритеты и темпы постройки кораблей. С началом войны особенно обострилась потребность в эсминцах, подводных лодках и необходимых для будущей Босфорской операции десантно-высадочных средствах. Их заказ затормозил постройку линкоров.

На "Императрице Марии" изо всех сил старались ускорить начавшуюся с уходом из Николаева программу приемных испытаний. На многое, конечно, приходилось закрывать глаза и, полагаясь на обязательства завода, откладывать устранение недоделок на время после официальной приемки корабля. Так, много нареканий вызвала система аэрорефрижерации погребов боезапаса. Оказалось, что весь "холод", исправно вырабатывавшийся "холодильными машинами", поглощался разогревавшимися электродвигателями вентиляторов, которые вместо теоретического "холода" гнали в погреба боезапаса свое тепло. Поволноваться заставили и турбины, но сколько-нибудь существенных неполадок не произошло.

9 июля линкор ввели в сухой док Севастопольского порта для осмотра и окраски подводной части корпуса. Одновременно измерялись зазоры в подшипниках дейдвудных труб и кронштейнов гребных валов. Через десять дней, когда корабль находился в доке, комиссия приступила к испытанию подводных торпедных аппаратов. После вывода линкора из дока аппараты испытывались стрельбой. Все они были приняты комиссией.

6 августа 1915 года линкор Императрица Мария вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15 - 18 узлов и закончилась успешно. 13 августа приемная комиссия собралась на борту линкора для испытаний механизмов. Линкор снялся с бочки и вышел в море. Средняя осадка корабля составляла 8,94 метра, что соответствовало водоизмещению 24400 тонн. К 4 часам дня число оборотов турбин довели до 300 в минуту и приступили к трехчасовому испытанию корабля на полный ход. Линкор совершал галсы между мысом Ай-Тодор и горой Аю-Даг, на расстоянии 5 - 7 миль от берега на глубокой воде. В 7 часов вечера испытания механизмов на полный ход были закончены и 15 августа в 10 часов утра линкор возвратился в Севастополь. Комиссия отметила, что в течении 50 часов непрерывной работы главные и вспомогательные механизмы действовали удовлетворительно и комиссия нашла возможным принять их в казну. В период с 19 по 25 августа комиссия приняла в казну торпедные аппараты, все системы корабля, водоотливные средства и шпилевые устройства.

К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие месяцы. По указанию командующего флотом для борьбы с дифферентом на нос пришлось сократить боезапас двух носовых башен (со 100 до 70 выстрелов) и носовой группы 130 мм пушек (с 245 до 100 выстрелов).

Все знали, что с вступлением в строй Императрицы Марии "Гебен" без крайней нужды теперь из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в море, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами. В первую вошли "Императрица Мария" и крейсер "Кагул" с выделенными для их охраны эсминцами. Такая организация позволяла (с привлечением подводных лодок и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора. Только в сентябре-декабре 1915 года маневренные группы десять раз выходили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зунгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющийся по воде длинный и приземистый силуэт грозного линкора.

И все же поимка "Гебена" оставалась голубой мечтой всего экипажа. Не раз приходилось офицерам Марии поминать недобрым словом руководителей Генмора вкупе с министром А.С. Воеводским, срезавших у их корабля по крайней мере 2 узла хода при составлении проектного задания, что не оставляло надежд на успех погони.

Сведения о выходе "Бреслау" для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и новый командующий ЧФ вице-адмирал А.В. Колчак сразу же на "Императрице Марии" вышел в море. Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода Бреслау были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие "Марию", удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди "Марии", в намеченной точке перехватили "Бреслау" и связали его боем. Охота развернулась по всем правилам. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, "Кагул" неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. "Императрице Марии", развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Но то ли эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня "Марии", то ли на ней берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой "Бреслау" немедленно окутывался при опасно близких падениях снарядов, но того решающего залпа, который мог бы накрыть "Бреслау", не получалось. Вынужденный отчаянно маневрировать (машины, как писал немецкий историк, были уже на пределе выносливости), "Бреслау", несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал в пройденном по прямой расстоянии, которое уменьшилось со 136 до 95 кабельтовых. Спасла случайность налетевший шквал. Укрывшись за пеленой дождя, "Бреслау" буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.

В октябре 1916 г. вся Россия была потрясена известием о гибели новейшего линейного корабля русского флота “Императрица Мария”. 20 октября примерно через четверть часа после утреннего подъема матросы, находившиеся в районе первой башни линкора “Императрица Мария”, стоявшего вместе с другими кораблями в Севастопольской бухте, услышали характерное шипение горящего пороха, а затем увидели дым и пламя, выбивавшиеся из амбразур башни, горловин и вентиляторов, расположенных вблизи нее. На корабле сыграли пожарную тревогу, матросы разнесли пожарные рукава и начали заливать водой подбашенное отделение. В 6 ч 20 мин корабль потряс сильный взрыв в районе погреба 305-мм зарядов первой башни. Столб пламени и дыма взметнулся на высоту 300 м.

Когда дым рассеялся, стала видна страшная картина разрушений. Взрывом вырвало участок палубы позади первой башни, снесло боевую рубку, мостик, носовую трубу и фок-мачту. В корпусе корабля позади башни образовался провал, из которого торчали куски искореженного металла, выбивались пламя и дым. Множество матросов и унтер-офицеров, находившихся в носовой части корабля, было убито, тяжело ранено, обожжено и сброшено силой взрыва за борт. Перебило паровую магистраль вспомогательных механизмов, перестали работать пожарные насосы, отключилось электроосвещение. Затем последовал еще ряд мелких взрывов. На корабле были отданы распоряжения о затоплении погребов второй, третьей и четвертой башен, приняты пожарные шланги с портовых плавсредств, подошедших к линкору. Тушение пожара продолжалось. Корабль буксиром развернули лагом в ветру.

К 7 ч утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем и затонул на глубине 18 м в носу и 14, 5 м в корме с небольшим дифферентом на нос. Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов.

На другой день, 21 октября 1916 г., поездом из Петрограда в Севастополь отбыла специальная комиссия по расследованию причин гибели линейного корабля “Императрица Мария” под председательством адмирала Н. М. Яковлева. Одним из ее членов был назначен генерал для поручений при морском министре А. Н. Крылов. За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора “Императрица Мария”. Было установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.

Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось что “придти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений...”. Самовозгорание пороха и небрежность обращения с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре “Императрица Мария” имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека с Путиловского завода. По-фамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей. Комиссия не исключила и возможность “злого умысла”, более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указал “на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение”.

В последнее время версия “злого умысла” получила дальнейшее развитие. В частности, в работе А. Елкина утверждается, что на заводе “Руссуд” в Николаеве во время строительства линкора “Императрица Мария” действовала германская агентура, по указанию которой и была совершена диверсия на корабле. Однако возникает много вопросов. Например, почему не было диверсий на балтийских линкорах? Ведь восточный фронт являлся тогда главным в войне враждующих коалиций. К тому же балтийские линкоры раньше вступили в строй, да и пропускной режим на них вряд л был более жестким, когда они полудостроенными с большим количеством заводских рабочих на борту в конце 1914 г. покидали Kpoн штадт. Да и германская шпионская агентура в столице империи Петрограде была более развита. Что могло дать уничтожение одного линейного корабля на Черном море? Частично облегчить действия “Гебена” и “Бреслау”? Но к тому времени Босфор был надежно блокирован русскими минными заграждениями и проход через него германских крейсеров считался маловероятным. Поэтому версию “злого умысла” нельзя считать окончательно доказанной. Тайна “Императрицы Марии” по-прежнему ждет своей разгадки.

Гибель линкора “Императрица Мария” вызвала большой резонанс во всей стране. Морское министерство приступило к разработке срочных мер по подъему корабля и вводу его в строй. Предложения итальянских и японских специалистов были отклонены из-за сложности и дороговизны. Тогда А. Н. Крылов в записке в комиссию по рассмотрению проектов подъема линкора предложил простой и оригинальный способ. Он предусматривал подъем линкора вверх килем путем постепенного вытеснения воды из отсеков сжатым воздухом, ввод в таком положении в док и заделку всех разрушений борта и палубы. Затем целиком загерметизированный корабль предлагалось вывести на глубокое место и перевернуть, заполнив водой отсеки противоположного борта.

За исполнение проекта А. Н. Крылова взялся корабельный инженер Сиденснер, старший судостроитель Севастопольского порта. К концу 1916 г. вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 г. всплыл весь корпус. В январе-апреле 1918 г. корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 г. портовые буксиры “Водолей”, “Пригодный” и “Елизавета” отвели линкор в док.

С линкора сняли 130-мм артиллерию, часть вспомогательных механизмов и другое оборудование, сам корабль оставался в доке в положении вверх килем до 1923 г. За четыре с лишним года деревянные клетки, на которых покоился корпус, подгнили. Из-за перераспределения нагрузки появились трещины в подошве дока. “Марию” вывели и поставили на мель у выхода из бухты, где она простояла вверх килем еще три года. В 1926 г. корпус линкора вновь был введен в док в том же положении и в 1927 г. окончательно разобран. Работы выполнял ЭПРОН.

При опрокидывании линкора во время катастрофы многотонные башни 305-мм орудий корабля сорвались с боевых штыров и затонули. Незадолго перед Великой Отечественной войной эти башни были подняты эпроновцами, а в 1939 г. 305-мм орудия линкора установили под Севастополем на знаменитой 30-й батарее, входившей в состав 1-го артдивизиона береговой обороны. Батарея героически защищала Севастополь, 17 июня 1942 г. во время последнего штурма города она вела огонь по фашистским полчищам, прорвавшимся в Бельбекскую долину. Израсходовав все снаряды, батарея стреляла холостыми зарядами, сдерживая натиск врага до 25 июня. Так, спустя более четверти века после стрельбы по кайзеровским крейсерам “Гебен” и “Бреслау” пушки линкора “Императрица Мария” вновь заговорили, обрушивая 305-мм снаряды теперь уже на гитлеровские войска.