По благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II

Рассказ К.Н. Устюжаниной дословно записан ее сыном протоиереем Андреем Устюжаниным

Я, Устюжанина Клавдия Никитична, родилась 5 марта 1919.г. в селе Ярки Новосибирской области в многодетной семье крестьянина Никиты Трофимовича Устюжанина. В семье нас было четырнадцать детей, но Господь не оставлял нас Своей милостью.

В 1928 г. я лишилась матери. Старшие братья и сестры пошли работать (я была в семье предпоследним ребенком). Отца народ очень любил за его отзывчивость и справедливость. Он помогал нуждающимся всем, чем только мог. Когда он заболел брюшным тифом, то тяжело пришлось семье, но Господь не оставил нас. В 1934 г. отца не стало.

После семилетки я пошла учиться в техникум, а затем окончила курсы шоферов (1943 – 1945 гг.). В 1937 г. я вышла замуж. Через год родилась дочь Александра, но через два года она заболела и умерла. После войны я потеряла мужа. Тяжело было одной, приходилось работать на всяких работах и должностях.

В 1941 г. у меня стала болеть поджелудочная железа, и я стала обращаться к врачам за помощью.

Вышла второй раз замуж, детей у нас долго не было. Наконец в 1956 г. у меня родился сын Андрюша. Когда ребенку исполнилось 9 месяцев, мы с мужем разошлись, потому что он сильно пил, ревновал меня, плохо относился к сыну.

В 1963 – 1964 гг. я вынуждена была лечь в больницу на обследование. У меня была обнаружена злокачественная опухоль. Однако, не желая меня расстраивать, мне сказали, что опухоль доброкачественная. Я хотела, чтобы мне сказали правду, ничего не скрывая, но мне сообщили только, что карточка моя находится в онкологическом диспансере. Придя туда и желая узнать правду, я выдала себя за свою сестру, которая интересуется историей болезни родственницы. Мне ответили, что у меня злокачественная опухоль, или так называемый рак.

Прежде чем лечь на операцию, мне нужно было, в случае смерти, устроить сына и произвести опись имущества. Когда опись была сделана, то стали у родственников спрашивать, кто возьмет к себе моего сына, но все от него отказались, и тогда оформили его в детский дом.

17 февраля 1964 года я сдала дела в своем магазине, а 19 февраля была уже на операции. Проводил ее известный профессор Израиль Исаевич Неймарк (еврей по национальности) вместе с тремя врачами и семью практикантами-студентами. Вырезать что-либо из желудка было бесполезно, так как весь он был охвачен раком; было выкачано 1,5 литра гноя. Прямо на операционном столе наступила смерть.

Сам процесс отделения моей души от тела я не чувствовала, только вдруг увидела я свое тело со стороны так, как мы видим, например, какую-нибудь вещь: пальто, стол и т. п. Вижу, как вокруг моего тела суетятся люди, стараясь вернуть меня к жизни.

Я все слышу и понимаю, о чем они говорят. Чувствую и переживаю, но дать им знать, что я здесь, не могу.

Вдруг я оказалась в близких и родных мне местах, там, где меня когда-либо обижали, где я плакала, и в других трудных и памятных мне местах. Однако я не видела возле себя никого, и сколько ушло времени на то, чтобы я могла побывать в этих местах, и каким способом осуществлялось мое передвижение – для меня все это осталось непостижимой тайной.

Неожиданно я оказалась в совершенно незнакомой мне местности, где не было ни жилых домов, ни людей, ни леса, ни растений. Тут я увидела зеленую аллею, не очень широкую и не очень узкую. Хоть я и находилась на этой аллее в горизонтальном положении, но лежала не на самой траве, а на темном квадратном предмете (примерно 1,5 на 1,5 метра), однако из какого он был материала, я не могла определить, так как была не в состоянии осязать его своими руками.

Погода была умеренная: не очень холодно и не очень жарко. Я не видела, чтобы там светило солнце, однако нельзя сказать, чтобы погода была пасмурной. У меня появилось желание спросить у кого-нибудь о том, где я нахожусь. На западной стороне я увидела ворота, напоминающие своей формой царские врата в храме Божием. Сияние же: от них было настолько сильное, что если бы можно было сравнить сияние золота или другого какого металла драгоценного с их блеском, то оно было бы в сравнении с этими вратами углем (не сияние, а материал. – Прим. ред.).

Вдруг я увидела, что с востока по направлению ко мне идет высокого роста Женщина. Строгая, одетая в длинное одеяние (как я узнала позднее – монашеское), с покрытой головой. Видно было строгое лицо, концы пальцев рук и часть ступни при ходьбе. Когда Она становилась ногою на траву, то та сгибалась, а когда убирала ногу, то трава разгибалась, принимая свое прежнее положение (а не так, как бывает обычно). Возле Нее шел ребенок, который доставал Ей только до плеча. Я старалась увидеть его лицо, но мне так это и не удалось, потому что он все время поворачивался ко мне или боком, или спиной. Как я узнала позже, это был мой Ангел хранитель. Я обрадовалась, думая, что когда они подойдут поближе, то я смогу узнать у них, где нахожусь.

Все время ребенок что-то просил у Женщины, гладил Ее руку, но Она очень холодно обращалась с ним, не внимая его просьбам. Тогда я подумала: «Какая Она безжалостная. Если бы мой сын Андрюша просил у меня чего-нибудь так, как просит у Нее этот ребенок, то я бы даже на последние деньги купила ему то, что он просит».

Не доходя 1,5 или 2 метра Женщина, подняв кверху глаза, спросила: «Господи, куда ее?» Я услышала голос, который ответил Ей: «Ее надо спустить обратно, она не в срок умерла». Это был как бы плачущий мужской голос. Если бы можно было его определить, то это был бы баритон бархатного оттенка. Когда я услышала это, то поняла, что нахожусь не в каком-то городе, а на небесах. Но вместе с тем у меня появилась надежда на то, что я смогу спуститься на землю. Женщина спросила: «Господи, на чем ее спустить, у нее короткий волос?» Я вновь услышала ответ: «Дай ей косу в правую руку, под цвет ее волос».

После этих слов Женщина вошла в ранее виденные мною ворота, а Ее ребенок остался стоять возле меня. Когда не стало Ее, то я подумала, что если эта Женщина говорила с Богом, то и я могу, и спросила: «У нас на земле говорят, что у вас здесь где-то рай есть?» Однако ответа на вопрос мой не последовало. Тогда я еще раз обратилась к Господу: «У меня остался маленький ребенок». И слышу в ответ: «Я знаю. Тебе жаль его?»

– «Да», – отвечаю и слышу: «Так вот, Мне вас каждого в три раза жальче. А вас у Меня столько, что нет числа такого. Вы по Моей благодати ходите, Моей благодатью дышите и Меня же по-всякому склоняете». И еще я услышала: «Молись, век мизерный жизни остался. Не та молитва сильна, которую ты где-то вычитала или выучила, а та, которая от чистого сердца, стань в любом месте и скажи Мне: «Господи, помоги мне! Господи, дай мне!» Я вас вижу, Я вас слышу».

В это время вернулась Женщина с косою, и я услышала голос, обращающийся к Ней: «Покажи ей рай, она спрашивает, где здесь рай есть».

Женщина подошла ко мне и протянула надо мной Свою руку. Как только Она так сделала, меня как будто током подбросило, и я сразу же оказалась в вертикальном положении. После этого Она обратилась ко мне со словами: «Ваш рай на земле, а здесь вот какой рай», - и показала мне по левую сторону. И тут я увидела великое множество людей, тесно стоящих друг ко другу. Все они были черные, обтянутые обгорелой кожей. Их было так много, что, как говорится, яблоку негде было упасть. Белыми были только белки глаз и зубы. От них шел такой невыносимый смрад, что когда я уже ожила, то еще некоторое. время ощущала его. Запах в туалете по сравнению с ним как духи. Люди переговаривались между собой: «Эта с земного рая прибыла». Они старались узнать меня, но я никого из них не могла опознать. Тогда Женщина сказала мне: «Для этих людей самая дорогая милостыня на земле – вода. Одной каплей воды напивается бесчисленное множество людей».

Потом Она вновь провела рукой, и людей не стало видно. Но вдруг я вижу, что в мою сторону движутся двенадцать предметов. Своей формой они напоминали тачки, но только без колес, однако не было видно и людей, которые перемещали бы их. Эти предметы передвигались самостоятельно. Когда они подплыли ко мне, Женщина дала мне косу в правую руку и сказала: «Наступай на эти тачки и иди все время вперед». И я пошла вначале правой ногой, а потом приставляя к ней левую (не так, как мы ходим – правой, левой).

Когда я таким образом дошла до последней – двенадцатой, то она оказалась без дна. Увидела я и всю землю, да так хорошо, четко и ясно, как мы и ладонь-то свою не видим. Увидела храм, возле него магазин, в котором я последнее время работала. Я сказала Женщине: «Я работала в этом магазине». Она ответила мне: «Я знаю». А я подумала: «Если Она знает, что я там работала, то выходит, что Она знает, и чем я там занималась».

Увидела я и наших священников, стоявших к нам спиною и в гражданской одежде. Женщина спросила меня: «Узнаешь ли ты кого-нибудь из них?» Присмотревшись к ним повнимательнее, я указала на о. Николая Вайтовича и назвала его по имени-отчеству, как это делают светские люди, В этот момент священник обернулся в мою сторону. Да это был он, на нем был костюм, которого раньше я никогда не видела.

Женщина сказала: «Становись сюда». Я ответила: «Здесь нет дна, я упаду». И слышу: «Нам и надо, чтобы ты упала». – «Но я разобьюсь». – «Не бойся, не разобьешься». Затем Она тряхнула косою, и я очутилась в морге в своем теле. Как или каким способом я вошла в него – не знаю. В это время в морг внесли мужчину, у которого была отрезана нога. Кто-то из санитаров заметил во мне признаки жизни. Сообщили об этом врачам, и они приняли все необходимые меры ко спасению: дали мне кислородную подушку, сделали уколы. Мертвой пробыла я трое суток (умерла 19 февраля 1964 г., ожила 22 февраля).Через несколько дней, не зашив как следует горло и оставив свищ в боку живота, меня выписали домой. Громко говорить я не могла, поэтому произносила слова шепотом (повредили голосовые связки). Когда я еще находилась в больнице, мой мозг оттаивал очень медленно. Это проявлялось таким образом. Например, я понимала, что это моя вещь, но как она называется, сразу вспомнить не могла. Или когда ко мне приходил мой сын, то я понимала, что это мой ребенок, но как его звать – не могла сразу вспомнить. Даже тогда, когда я находилась в таком состоянии, если бы меня попросили рассказать о том, что я видела, я бы это сразу исполнила. С каждым днем мне становилось лучше и лучше. Незашитое горло и свищ в боку живота не давали мне правильно есть. Когда я что-нибудь ела, то часть пищи проходила через горло и свищ.

В марте 1964 г. я легла на повторную операцию для того, чтобы узнать о состоянии своего здоровья и чтобы зашили мне швы. Повторную операцию проводила известный врач Алябьева Валентина Васильевна. Во время операции я видела, как врачи копаются в моих внутренностях, а желая знать мое состояние, задавали мне различные вопросы, и я отвечала на них. После операции Валентина Васильевна в сильном волнении сказала мне, что в организме нет даже и подозрения на то, что у меня был рак желудка: все внутри было как у новорожденной.

После повторной операции я пришла на квартиру к Израилю Исаевичу Неймарку и спросила его: «Как вы могли так ошибиться? Нас, если мы ошибемся, судят». А он ответил: «Это было исключено, так как я все это видел сам, видели это все присутствовавшие со мной ассистенты, и, наконец, это подтвердил анализ».

По милости Божией, первое время я чувствовала себя очень хорошо, стала ходить в церковь, причащаться. Все это время меня интересовал вопрос: Кто была Та Женщина, Которую я видела на небе? Однажды находясь в храме, я узнала Ее образ на одной из икон Божией Матери (Казанская икона. – Прим. ред.) Тогда я поняла, что это была Сама Царица Небесная.

Рассказав о. Николаю Вайтовичу о том, что было со мной, я упомянула о костюме, в котором его тогда видела. Он был очень поражен услышанным и несколько смущен тем обстоятельством, что этот костюм он до того времени ни разу не надевал.

Враг рода человеческого стал строить различные козни, много раз я просила Господа показать мне злую силу. До чего же неразумен человек! Подчас мы и сами не знаем, что просим и что нам нужно. Однажды мимо нашего дома с музыкой проносили покойника. Мне стало интересно, кого хоронят. Я открыла ворота, и – о ужас! Трудно представить состояние, которое охватило меня в тот момент. Предо мной предстало неописуемое зрелище. Это было настолько ужасно, что нет слов выразить то состояние, в котором я оказалась. Я увидела множество злых духов. Они сидели на гробе и на самом покойнике, и все вокруг было заполнено ими. Носились они в воздухе и радовались, что завладели еще одной душой. «Господи, помилуй!» – невольно вырвалось из моих уст, я перекрестилась и закрыла калитку. Я стала просить Господа помочь мне и в дальнейшем перенести козни злого духа, укрепить мои немощные силы и слабую веру.

Во второй половине нашего дома жила семья, которая была связана со злой силой. Они старались найти различные способы, чтобы испортить меня, но Господь до поры и времени не допускал этого. В то время у нас были собака с кошкой, на которых постоянно нападал злой дух. Стоило им съесть что-либо, подброшенное этими колдунами, как бедные животные начинали неестественно корежиться и изгибаться. Мы им быстро выносили святую воду, и злая сила сразу оставляла их.

Однажды, по допущению Божию, им удалось испортить меня. В это время мой сын находился в интернате. У меня отнялись ноги. Несколько дней я пролежала одна без пищи и воды (тогда еще никто не знал о случившемся со мною). Мне оставалось одно – уповать на милость Божию. Но неизреченна Его милость к нам грешным. Однажды утром ко мне пришла пожилая женщина (тайная монашка) и стала за мной ухаживать: убирала, готовила. Руками я владела свободно, и, чтобы я могла с их помощью садиться, к задней спинке кровати, у ног, привязали веревку. Но враг рода человеческого старался погубить душу различными путями. Я чувствовала, как в моем сознании происходила борьба двух сил: зла и добра. Одни мне внушали: «Ты теперь никому не нужна, больше тебе такой, какой ты была раньше, никогда не быть, поэтому лучше тебе не жить на этом свете». Но мое сознание озарялось другой, уже светлой, мыслью: «Но ведь живут же на свете калеки, уроды, почему же я не должна жить?» Опять подступали злые силы: «Все тебя называют дурой, так задушись». А другая мысль отвечала ей: «Лучше дурою да жить, чем умною да гнить». Я чувствовала, что вторая мысль, светлая, ближе и роднее мне. От сознания этого становилось спокойнее и радостнее. Но враг не оставлял меня в покое. Однажды я проснулась от того, что что-то мешало мне. Оказалось, что веревка была перевязана от ног к изголовью кровати, а мою шею обвивала петля…

Я часто просила Матерь Божию и все Небесные Силы исцелить меня от моего недуга. Однажды ухаживающая за мной матушка, переделав домашнюю работу и наготовив еду, закрыла все двери на запоры, легла на диван и уснула. Я в то время молилась. Вдруг вижу, как в комнату вошла высокого роста Женщина. С помощью веревки я подтянулась и села, стараясь разглядеть вошедшую. Женщина подошла к моей кровати и спросила: «Что у тебя болит?» Я ответила: «Ноги». И тут Она стала медленно удаляться, а я, стараясь получше Ее рассмотреть, не замечая того, что делаю, стала постепенно опускать свои ноги на пол. Она еще дважды задала мне этот вопрос, и столько же раз я ответила, что у меня болят ноги. Вдруг Женщины не стало. Я, не сознавая, что стою на ногах, прошла в кухню и стала оглядываться, недоумевая, куда могла деться эта Женщина, и подумала, что она что-то взяла. В это время проснулась матушка, я ей рассказала о Женщине и своих подозрениях, а она с удивлением сказала: «Клава! Ведь ты ходишь!» Только тогда я поняла, что произошло, и слезы благодарности за совершенное Божией Матерью чудо покрыли мое лицо. Дивны дела Твои, Господи!

Недалеко от нашего города Барнаула находится источник, который называется Пеканский («ключик»). Много людей получали там исцеление от различных недугов. Со всех сторон съезжались туда люди, чтобы попить святой воды, помазаться чудотворной грязью, но главное, чтобы исцелиться. Необычайно холодная, обжигающая тело вода в этом источнике. По милости Божией, я несколько раз побывала на этом святом месте. Мы каждый раз добирались туда на попутных машинах, и каждый раз я получала облегчение.

Однажды, попросив шофера уступить мне место, я повела машину сама. Приехали мы на источник, стали купаться. Вода – ледяная, но не было случая, чтобы кто-то заболел или хотя бы получил насморк. Искупавшись, я вышла из воды и стала молиться Богу, Божией Матери, святителю Николаю и вдруг вижу, как в воде появилась Божия Матерь, виденная мною во время моей смерти. С благоговением и теплым чувством смотрела я на Нее. Так продолжалось несколько минут. Постепенно лик Божией Матери стал исчезать, и вот уже нельзя было ничего различить. Это чудо видела не я одна, но многие присутствующие здесь люди. С благодарной молитвой обратились мы ко Господу и Божией Матери, явившим нам грешным Свою милость.

Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!

ЧУДО ВОСКРЕШЕНИЯ К. УСТЮЖАНИНОИ ИЗ БАРНАУЛА В 1964

«Я НЕ ИМЕЛА ВЕРЫ, А ГОСПОДЬ МЕНЯ ПОЖАЛЕЛ...»

ПРЕДСКАЗАНИЕ

Тогда, в 1948 году, когда стоял я на коленях перед Богом рядом с дивным вестником, со страхом и трепетом поверил ему. Принял его слова за истинные. И с полным доверием воспринял еще одно предсказание этого человека:

Придет время - в Барнауле Господь воскресит женщину, звать ее Клавдия, ты у нее будешь 5 раз, а потом будешь рассказывать людям, как все было. Будешь в хоре сначала петь, а потом станешь славить Бога.

Все это было сказано в 1948 году - то есть за 16 лет до многим известного барнаульского чуда! Перед Богом и именем Господним свидетельствую: говорю истину! За эти слова я отвечаю перед Богом на Страшном Суде!

«ВЫ ТАК ВЕРИТЕ?!»

Нисколько не сомневался я в том, что все именно так и случится. И когда услышал, что в 1964 году в Барнауле Господь воскресил женщину, Клавдию Устюжанину, отпросился с работы и немедленно поехал туда. Тогда, в декабре 1964 года, я еще не имел священного сана, пел на клиросе храма Петра и Павла в Томске.

Приехал по адресу, который мне дали, нашел дом Клавдии Устюжаниной, а там никого нет. Калитка закрыта.

Жду. А уже темнеет. Идет высокая, статная женщина с сыном - Андрюша тогда был маленький, лет восьми. Я подхожу:

Здравствуйте, Клавдия Никитична! Я к вам! Она не удивилась нисколько:

Заходите.

Клавдия Никитична! - говорю я. - Есть у меня в Барнауле знакомые, но только не знаю, где они живут. Сам я из другого города. Можно ли у вас переночевать?

Но мне отец Николай сказал, чтобы я никого не пускала, потому что могут взять мои документы. А чем я буду подтверждать, что была в больнице, что ничего не выдумала?

Я перекрестился на иконы и достаю паспорт.

Не бойтесь, вот мой паспорт!

В это время Андрюша подошел и обнял меня, будто давно не видел и соскучился, головку к моей груди приклонил - как будто мой родной сыночек. Клавдия Никитична пальто повесила, оборачивается:

Не надо, не надо паспорта! Я по Андрюше вижу, что вам можно доверять. Раздевайтесь, проходите.

Я сразу задал ей вопрос о чуде ее воскрешения:

Клавдия Никитична, как на том свете - вам больно было или нет?

Она очень удивилась:

А разве вы уже бывали у меня?

Нет, - говорю, - ни разу!

У нее слезы потекли. Сидит и не может слова выговорить. Наконец, спрашивает:

Неужто вы так верите?!

Да, - отвечаю.

Какие люди верующие бывают! Вот вы в первый раз услышали - и сразу поверили. А я бы никогда не поверила. Даже если бы жива была моя родная мамочка, которую я любила и которой верила безгранично, - то и ей бы не поверила, если бы Господь совершил такое чудо с мамой. А уж о чужом человеке и говорить нечего - даже слушать не захотела бы...

Сама-то она долго была неверующей, хотя по натуре она очень добрый человек. А то, что у нее не было веры, - это ее большая беда. Ее нельзя судить за это - только Господь знает, почему мы потеряли веру. На то есть много причин извне, многое было сделано, чтобы испортить нашу Россию... И теперь таких неверующих не сочтешь! Но одну из них Господь все-таки пожалел - чтобы всем НАМ дать подкрепление в вере. Это не шутка, не сказка, не детская забава. Это серьезно! Это Божия благодать.

И чтобы понять это, мне не нужны были никакие документы и свидетели! Ведь я на себе убедился, что такое милость Божия: дважды меня Господь предупреждал - убери солдат, сейчас сюда снаряд прилетит. А предсказание о воскрешении Клавдии в Барнауле, данное мне в 1948 году? Вот почему, услышав рассказ Клавдии, я сразу просто и безоговорочно ей поверил. Я не искал свидетелей - правда это или неправда. Мне других свидетелей не надо было - я за 16 лет до этого знал, что такое чудо произойдет.

Мне одному из первых довелось услышать рассказ Клавдии Никитичны о ее жизни, буквально «по горячим следам» - через полгода с небольшим после чудесного воскрешения и исцеления.

«ТЫ СМЕЕШЬСЯ НАД БОГОМ!..»

Привожу рассказ Клавдии Никитичны Устюжаниной так, как она мне его изложила.

«Рядом с моим магазином, где я работала продавцом, был храм. Пошла я как-то посмотреть: что же там делается. Встала в уголок, наблюдаю: один, другой, пятый, десятый - крестятся, иконы целуют и даже поклоны земные делают перед иконами. Я подошла к иконе, постукала по доске, посмотрела: какой-то дедушка с бородой нарисован. А на другой иконе какая-то женщина - мать с младенцем. Я и думаю: "Ну и что же, и я Андрюшу маленького держала на руках... Вот, оказывается, какое у них понятие, вот им и Бог..."

Пришла в магазин, с легкой усмешкой рассказала о своих впечатлениях. А одна из работниц магазина укорила меня:

- Клава, замолчи. Ты смеешься над Богом!

- Да перестань! - ответила ей.

Потом пошли вдвоем с другой продавщицей посмотреть и убедиться. И тоже осудили всех - мол, они немножко... не того, вроде как больные какие-то».

Но Господь, конечно, пожалел Клавдию Никитичну, не дал остаться в таком помрачении - она тяжело заболела. Раком. Как об этом уже много писали, болезнь была послана для спасения души. А оперировал ее Израиль Исаевич Неймарк, прекрасный талантливый хирург, профессор, знающий свое дело. И на операционном столе ее душенька вышла из тела. Вот как она рассказывала об этом:

«Страшно говорить даже. Труп мой лежит на столе - разрезанный, как свиная туша. А я вижу, слышу, перемещаюсь туда, куда мне хочется...»

А это душа ее все видела, все слышала душа - душа все чувствовала! А плоть - как одежда души. Все равно что мы сбросили пальто - а сами пошли, куда хотели. Вот Клавдия и подумала, что пойдет домой, - куда же ей деваться?.. Но не получилось. Она слышала, кто что говорил, видела, как приехал ее директор, как сын Андрюша приходил и плакал, но ничего не могла поделать. Когда ее бездыханное тело увезли из операционной, она почувствовала нечто необычное - о чем прежде никогда даже не слышала:

«Душа моя, как ласточка, со скоростью молнии поднялась кверху. Будто в стеклянном футляре летела. Сопротивления ветра не было никакого! И вдруг вижу - земли нет! Лишь блестит издали звездочкой...»

Клавдия Никитична рассказала, что когда она лежала в неведомом ей месте - головой на запад, ногами на восток - под ней был коричневый коврик, будто пуховый.

«Слева от меня аллея метров в 6 шириной - длинная и прямая, как струна, - конца и края ей нет. Огорожена изгородью из лавровых листиков - таких густых, что даже курочка голову не просунет».

А на восточной стороне она увидела блестящие врата высотой примерно с девяти или десятиэтажный дом - ни один человек в мире не может такую красоту создать! Даже изобразить не сможет. Врата блестящие, как солнце, разноцветные, цвета движутся, играют, сияющие искры летают...

«Прекрасно, тепло. А где нахожусь - не знаю. И захотелось мне узнать - а ни одного человека нет. Ароматный воздух... Забыла, что жила на земле, забыла, что умирала, и даже Андрюшу забыла. И вдруг через эти овальные врата с воздуха идут мама и дочка (так я их тогда восприняла) в монашеском одеянии коричневого цвета. Идут быстро. Дочка плачет, что-то у мамки просит. Мамка не обращает внимания, идет прямо ко мне».

АНГЕЛ ПЛАКАЛ О НЕЙ

Тогда Клавдия Никитична думала, что с «монахиней» дочка, а это был Ангел Хранитель, от Бога данный рабе Божией Клавдии. Это он плакал о ней.

«Я думаю: спрошу сейчас, в какой стороне нахожусь. А мамочка такой красоты, что в людях мира я никогда не видела. Невозможно смотреть на эту красоту. И она так строго смотрит на меня - чувствую, что мною недовольна. А я думаю: как же эта молодая монашечка стала мамой? И вдруг чувствую: знает Она про меня все - "от" и "до". И мне стало стыдно - не знаю, куда мне отвернуться или уйти. Но ничего не получается - как лежала, так и лежу. Не встанешь, не отвернешься.

И вот эта молодая женщина тихо поднимает голову и говорит (и в этом голосе чувствуется только любовь): "Господи, куда ее?"Меня как током ударило - я сразу поняла, что нахожусь на Небе, передо мной стоит Царица Небесная...»

Так постепенно она начала осознавать, что происходит, вспоминала все, о чем говорил ей отец. Андрюша в это время еще маленький был - не все запомнил из того, что мать рассказывала со слезами. Я же особо верю именно этому рассказу практически сразу после чудесного воскрешения... Клавдия слышала, как Господь ответил Матери Божией.

«Голос слышу откуда-то сверху: "Ее спустить обратно на землю, она не в срок умерла". Так я обрадовалась, хотя меня всю трясло!.. А Царица Небесная пошла в эти блестящие врата - и они открылись пред ней с молниеносной быстротой. А сквозь открытые врата стал виден сильный, прозрачный голубой свет. А потом двери небесные снова закрылись... А я лежу, как пустышка, ничего не соображаю, что со мной будет. И тогда чувствую, как кто-то, а это был Ангел Господень, мне вкладывает мысль - о чем спросить. И я спрашиваю:

- Господи, как я буду жить на земле - мое тело все изрезано?

А Господь отвечает (но я слышу только голос - ив этом голосе абсолютная любовь!):

- Будешь лучше жить... Вы, неблагодарные, не чтите Творца своего, а только хулите. Не каетесь в грехах своих, а все более грешите. Твой сын пошел в детдом, а твоя грязная душа прибыла ко Мне...

Я лежу. И опять молчу. И снова Ангел как бы подсказывает мне, о чем спросить. И тогда я говорю:

- Господи, у меня сын сиротой остался. А Господь вместо ответа спрашивает:

- Знаю. Жаль тебе сына твоего? Я смогла лишь выговорить:

- Очень!

И так заплакала, что впадины глаз наполнились слезами.

- А Мне втрое больше жаль каждого человека».

Да, мы все дети Божии, и Господь всех нас безмерно жалеет - много раз я в этом убеждался... Убедилась потом и Клавдия.

А в тот момент она лежала, беспомощная, не зная, что с ней будет дальше. Даже соображать толком не могла. Ведь душа ее не имела духовного понятия, духовного воспитания. Ей было только страшно и стыдно.

«ЖИЗНИ ОСТАЛСЯ МИЗЕРНЫЙ СРОК...»

Ангел вкладывает ей в ум третий вопрос, и Клавдия спрашивает:

Господи, у нас на земле говорят, что здесь, на Небе, есть Царство Небесное.

На этот вопрос Господь ей не ответил.

«Знаю, что слышит, а почему не отвечает - не знаю. Я уж крутила головой - туда и сюда, так и не дождалась. Смотрю: врата снова открылись. Царица Небесная вышла в коричневой мантии, быстро пошла ко мне - в руке косичка.

Господь и говорит Царице Небесной:

- Подними ее и покажи ее "рай".

Царица Небесная сделала чуть заметное движение пальцами - и меня как током подбросило: я мгновенно встала - лицом на восток. Потом Она к северной стороне протянула руку - там точно занавес открылся с молниеносной быстротой, и всю меня повернуло лицом в ту сторону. Вижу, впереди огромное поле - тянется справа налево и вдаль, конца ему не видать. Я сначала думала: поле горелых кочек. А когда пригляделась - вижу: все они шевелятся. Мне стало страшно: как это - кочки шевелятся? А это люди, живые, но обгоревшие, обугленные люди, хотя и нос, и уши, и пальцы - все цело. Это души их были - черные, как уголь! Их не узнаешь - кто там: он или она. Не различишь. Шевелятся. Разговаривают - словно прибой морской шумит. Просят меня, называя по имени, чтобы передала на землю: если кто боролся против Бога - то лучше бы не родиться тому человеку. Покаянно выплескивают передо мной свои грехи ("я блудник", "я вор, разбойник", "я убийца..."). Я поняла, что это люди, жившие без веры, умершие без покаяния».

Клавдии не было сказано, кто именно эти люди, когда и почему они туда попали. Но Господь дал ей такую восприимчивость слов, которые изливались из этого моря людского, что она знала, о чем просит каждый. Но в целом просьба была одна: молитесь, поминайте нас, кайтесь! А там, на Небе, покаяние не принимается - только здесь, на земле. Все эти люди в Царствие Небесное не войдут за богохульство. Ведь любой грех - это есть богохульство.

Клавдия ощущала от них невозможный смрад, и никуда не могла деться от этого смрада: лица не отвернешь, не шевельнешься - ноги как будто электросваркой приварены... И люди эти стояли так же, не имея возможности шевельнуться, - плотно, как в тесном автобусе.

Тут пронзили ее Слова Господа, сказанные перед тем, как она увидела это поле людского горя, - о том, что живущие на земле не чтят Творца своего, а только грешат. «Каяться надо и не грешить, ибо жизни остался мизерный срок» - эти слова Господа она продолжала слышать всей душой. Она вдруг поняла, что для нас это было сказано, для всех нас! Ведь Господь оставил на земле для всего мира один Закон, а не два! Один на всех. Поэтому мы должны молиться об этих людях. Они передали предостережение Божие Клавдии, а она передает нам - живущим на земле. Это и является великой, живой проповедью Божией. Через эту проповедь Благодать касается нашей планеты...

Не все это поняла сразу Клавдия Никитична, но испытала такое потрясение, что у нее потоком полились слезы, и она из глубины души воскликнула:

Господи! Царица Небесная! Пусть я буду живой на земле! Я буду молиться, буду всем рассказывать, что видела и слышала на Небе.

Царица Небесная снова сделала движение рукой - и видение закрылось, воздух очистился от смрада. Когда рассказывала мне об этом Клавдия, вспомнил я ее слова: «Если б Господь сотворил бы это с мамочкой моей - никогда бы не поверила». Действительно - как может поверить тот, кто сам не пережил подобного?..

Когда Царица Небесная махнула рукой вниз - город Барнаул стал виден, как в увеличительное стекло. Видно было все в мельчайших деталях - даже соломинки. Увидела Клавдия свой магазин и говорит:

Вон магазин, в котором я работала.

А Богородица кротко так отвечает:

Клавдия чуть не заплакала от стыда, думая: «Кому я говорю?! Она же все знает!» А Царица Небесная показывает:

Посмотри на храм!

И в тот же миг Клавдия видит внизу голубой купол и крест.

Посмотри, как там молятся!

И опять - купола как будто не стало, словно он превратился в хрусталь или стекло. Посмотрела Клавдия на всех, кто был в храме, - ни одного своего знакомого не увидела... Только служащего батюшку Николая Войтовича, которого она знала. А когда увидела, как старушка со старичком крестятся, иконы целуют, поклоны кладут, - вспомнила, как дважды заходила в Покровский храм, когда была жива-здорова, и всех осудила, осмеяла, назвала глупыми. А теперь, увидев этих людей сверху, она закричала в слезах:

Господи, какие же люди умные - верят, что Бог есть, образу Его поклоняются!

Ее всю трясло, она рыдала. И Царица Небесная позволила ей наплакаться вволю. Потом Она снова сделала движение пальцами - и все исчезло...

В это время от блестящих врат сами поплыли к ним двенадцать пластин - прозрачные, словно стеклянные, напоминающие вагончики, соединенные золотыми цепочками. Царица Небесная говорит Клавдии:

Становись на них, сначала ставь правую ножку на пластину, а затем левую.

И так на каждую. И когда она дошла так до двенадцатой пластины, видит - а там только одна рамочка золотая, самого же днища нет.

Я упаду! - говорит Клавдия.

Не бойся, - утешает Царица Небесная и дает ей косичку - как бы из ее же волос. Взялась Клавдия за косу правой рукой, Матерь Божия подняла ее (душа нисколько не весит - легонькая, будто маленькая деревянная ложечка), встряхнула - и полетела Клавдия со скоростью молнии, абсолютно не ощущая сопротивления ветра, прямо вниз. Увидела лежащего мужчину без ног - ему ноги отрезало поездом, успела увидеть свое тело. А потом ничего не помнила.

«Я ДОЛЖНА РАССКАЗАТЬ, ЧТО ВИДЕЛА И СЛЫШАЛА...»

Установили у постели Клавдии дежурство - и врачи, и сестры менялись через несколько часов. Никто не знал, будет ли она жить дальше, что будет с ней.

Когда она пришла в себя в палате, боли не ощутила и долго не могла понять, где находится. Увидела окно, лампочку, человека в белом, вспомнила, что это врач, - память к ней возвращалась постепенно. Она вспомнила, что жила на земле, тяжелую операцию, вспомнила все, что произошло с ней на Небе после ее смерти... И вдруг пальцы у нее сами собой соединились в троеперстие (а ведь до того она почти совсем креститься не умела, забыла, как это делается!)... Открыла она глаза - на нее смотрит дежурная медсестра.

Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи! - вдруг воскликнула Клавдия, хотя до этого она не знала никаких молитв.

Медсестра, дежурившая возле нее, бросилась к двери и закричала, не спуская с пациентки глаз:

Скорей сюда!

Прибежала еще одна женщина в белом халате. Клавдия говорит им:

Собирайте людей, я должна рассказать вам, что я видела и слышала на Небе...

«Придя в себя, я торопила их, не зная, сколько проживу, какой срок мне установил Господь, - то ли час, то ли два, то ли больше. Но абсолютно никакой боли не ощущала - как будто была совсем здоровой».

Но, конечно, была еще очень слаба - долго не могла есть и пить. Когда ее выписали домой, то каждый день продолжали делать ей уколы. Многие люди ходили за ней, выхаживали Христа ради.

А ей нужна была и духовная поддержка. Ведь выписка, данная железнодорожной больницей станции Барнаул 10 марта 1964 года, была равносильна приговору. Диагноз «воспаление поперечно-ободочной кишки (неоплазма с МТС)» - то есть с метастазами! - означал рак в тяжелейшей стадии. Уныние стало посещать Клавдию:

Завтра пойду в храм, закажу водосвятный молебен, принесу водички, окропим все - полегчает...

Назавтра Клавдия осталась одна в сильной печали.

«Легла я на койку. Дверь закрыта на ключ. Вдруг слышу: ко мне кто-то подходит. Я испугалась - ведь дверь закрыта! Вижу - надо мной стоит старец с белой бородкой, в подряснике, руку держит у груди и ласково так говорит: "Не плачь, Клавдиюшка, никакого рака у тебя нет". Поворачивается и уходит. Я ему вслед: "Дедуля, дедулечка, обожди, поговори со мной!" А он не останавливается - но идет не к двери, а на кухню. Я обрадовалась - сейчас на кухне с ним поговорю. Захожу на кухню, а там - никого... Думала - со мной что-то неладно. Хотела кричать от горя, от досады: как это со мною случилось - и видела, и слышала, а никого нет... А как воздух в себя вдохнула - почувствовала аромат необыкновенный: ладаном пахнет... Тогда я начала креститься: ой, кто это был?! Какой-то угодник Божий был?! А кто - не знаю... И так мне хорошо, что не могу нарадоваться. Пошла в горницу - и там необыкновенный аромат ладана. Я села в кресло, крестилась, молилась без конца. Глянула на часы - а уже 7 часов утра. Не заметила, как время пролетело... Вот какая радость бывает».

Когда Клавдии Никитичне наметили повторную операцию в городской больнице, Валентина Васильевна Алябьева, которая должна была ее делать, попросила помолиться об успешном исходе.

Пресвятая Богородица, - взмолилась Клавдия, - благослови, чтоб операция была безболезненной, а Валентину Васильевну благослови оперировать меня...

Эта операция (произведенная несколько месяцев спустя после первой - «смертной») выявила то, что до сих пор у большинства медиков не укладывается в голове: полное исцеление от рака, хотя совсем недавно в брюшной полости обнаруживались метастазы...

«МЕНЯ ЛУКАВЫЙ БЬЕТ!..»

Осмысливая все происшедшее и происходящее с ней, Клавдия Никитична переживала еще одно чудо: из человека неверующего превращалась в сознательно верующего. А это было очень непросто.

Поначалу, когда Клавдия Никитична только что вернулась домой после больницы и ее стало посещать множество людей, чтобы расспросить, как все было, - она, полная впечатлений от недавно пережитого благодатного состояния, говорила всем:

Рассказывайте обо всем, что услышали от меня, своим родным, пишите знакомым!

Но приходило немало и просто любопытных. Эти неверующие люди говорили:

Это у вас сон такой был!

Приходили и «стукачи» - проверить, что она рассказывает. Она в своих рассказах власть не задевала - придраться вроде не к чему! Да и людей интересовало только то, что с ней произошло, - какой Клавдия была и какой стала! То неверующей была - а то вдруг о Боге говорить начала... Как такой переворот получился? Только поэтому власти стали утверждать, что она ненормальная.

А вскоре начались нападения лукавого - через недобрых людей.

Ее соседи, что жили рядом с ней, во второй половине дома, похоже, занимались колдовством. Зайдя как-то к ним, я сам убедился, что их вполне можно назвать «работниками черной магии». Очень не по-доброму они меня встретили: не ответили на приветствие, старик на меня разъярился, замахнулся, назвал Клавдию нехорошим словом. Начал я псалом «Живый в помощи Вышняго» читать - им плохо стало. Старуху аж затрясло, она упала прямо на моих глазах - у нее началось что-то вроде припадка. Оно и понятно: враг не любит, чтобы о Боге слава шла. А эти люди врагу служили...

Когда я приехал к Клавдии Никитичне в первый раз, она долго не хотела меня отпускать. Может быть, потому, что она видела столько недоверия и издевок по отношению к себе, - и ей было легче оттого, что я безоговорочно верил. А кроме того, ей, видно, очень помогало то, что я молился в ее доме: нападений бесовских стало поменьше.

Но долго еще ее мучили дома бесовские нападения. Однажды приехал к ней, захожу в дом, а она кричит:

Скорей! Меня лукавый бьет! Крести мне скорей спину - они меня так мучают!

Клавдия, сильно согнувшись от боли, прислонилась к печке, не в силах стоять, а я стал читать «Да воскреснет Бог», крестить ее. Вдруг рука у меня налилась такой тяжестью, будто я гирю поднимаю или глину мешаю! Чувствую: деревенеет моя рука. Но я не переставал усердно молиться, и вскоре мы оба почувствовали облегчение.

Ой, слава Богу! - вздохнула Клавдия и выпрямилась...

Возможно, из-за действий бесов, нападавших на нее, Клавдия Никитична однажды заболела так, что не могла ходить. Суставы болели так, что не могла даже повернуться на другой бок - ее поворачивала старушка по имени Христинья, которая взялась за ней ухаживать. Она топила печку, а есть Клавдия ничего не ела - пропал аппетит.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ НА ПРОПОВЕДНИЧЕСТВО

«Однажды Христинъя прилегла на кухне отдохнуть... А я на коечке лежу - неподвижная. В доме никого нет. Дверь, как обычно, закрыта. Вдруг слышу чьи-то шаги. Глянула: а ко мне подходит молодая монашенка, красивая такая. Называет меня по имени:

- Ну что, Клавдия, болят у тебя суставы?

А у меня в это время, действительно, так суставы болели, что и руки отнялись. Но в тот миг я и о боли забыла, только смотрю на нее во все глаза: как она зашла?Ведь Христинъя спит, а дверь закрыта... Да и где я видела ее, такую хорошую, - забыла, и кто она такая - не знала... Тогда эта монахиня и говорит:

- Ну, вставай, Клавдия. Надо ходить. Надо кушать. Надо рассказывать».

О чем - рассказывать? Клавдия сразу поняла, что речь идет о ее рассказах про чудо, с ней случившееся. Ведь врачи твердили ей, что все это - сон, бред, ничего, мол, такого на самом деле не было... А после слов этой необыкновенной женщины сомнения отступили, Клавдии стало так легко и свободно! Ведь Святая Жена подтвердила, что рассказ Клавдии - это не сон, а живая проповедь небесная. Значит, похвально говорить о делах Божиих...

«А монахиня идет спиной к двери. На порог встала. Тогда я опустила ноги на пол - и сама не заметила, как поднялась на ноги, а ведь до того и шевельнуться не могла. Иду за ней, хотела Христинью разбудить, сказать ей: "Что ты спишь, такая гостья у нас!" Только на миг перевела взгляд на Христинью - а уж этой Святой Жены нет, хотя дверь не открывалась! В этот момент Христинъя проснулась и воскликнула:

- Ой, Клава! Что я сейчас во сне видела! Здесь какая-то удивительная святая была!

Целует порог:

- Здесь она ступала!..

И ручку дверную, за которую она держалась, тоже целует...

- Клава, какая я счастливая, что взялась ухаживать за тобой и такой святой сон видела...

Когда же Христинья увидела, что я на ногах стою, - еще сильнее заплакала:

- Ой, Клава, а ты-то стоишь! Какая радость!.. И заплакали мы вместе».

После этого случая Клавдия Никитична стала рассказывать обо всем, не боясь наговоров. Получилось, что она стала проповедовать по повелению Святой Жены, которая ей явилась дома. Это было как благословение Божие, переданное через неведомую святую угодницу...

Много людей приезжало к Клавдии - я сам свидетель. При мне приезжали из Новосибирской области, из Томской тоже. Ехали со всей страны. Побывали у нее мои двоюродные сестра и зять. Много раз видел ее и слушал дьякон отец Никифор...

А в Томске весть о чуде Божием прозвучала с церковного амвона. Отец Александр Пивоваров рассказал о барнаульском чуде на проповеди в Лазареву Субботу.

В то время я как раз служил в Петропавловском храме и был живым свидетелем, как люди воодушевились словами отца Александра.

Тем, кто желает лично убедиться в воскресении Клавдии из Барнаула, встретиться с ней, - могу назвать ее адрес...

Множество народа после этой проповеди поехало в Барнаул. А отца Александра тут же взяли на крючок:

Что вы такое проповедуете? Кто это воскрес?! Хотели заводить против него уголовное дело, грозили

даже лишить сана. Ведь он был энергичный, заботливый - привлекал к себе молодежь, учил ее. А этого властям тогда было не надо.

Многие в Томске расспрашивали меня о том, что рассказала мне Клавдия. Я всем говорил об этом чуде, никому не отказывал - ни в храме, ни дома у кого-либо. Тут же за мной начали слежку кагэбэшники. Прихожане меня предупредили:

Женщины, что за вами ходят, подосланы из КГБ.

Пусть ходят! - ответил я. - Пусть следят. Я рассказываю только то, что я видел и слышал сам, ничего не прибавляю, а о властях ни словечка не говорю.

ПОД СЕНЬЮ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ

О барнаульском чуде стало известно в Троице-Сергиевой Лавре. Приезжали паломники из далеких стран:

Где тут у вас женщина, которая воскресла? Слышали об этом монахи, да подробно рассказать не

могут: Клавдия Устюжанина в Сибири, куда иностранцам доступа не было.

Игумен Лаврентий и игумен Наум (сейчас они оба архимандриты) пригласили ее в Загорск - она нужна была как живой свидетель...

Собралось лаврское духовенство. Когда Клавдия, стоя на коленях, все рассказала старцам (она называла одного из них - архимандрит Серафим, имени второго я не знаю) -они плакали перед иконой Спасителя, просили Господа, чтоб Он весь мир оставил в мире для покаяния. Они почувствовали, что эта проповедь - живая, что свидетельство Клавдии Устюжаниной - послание с Неба на нашу землю, чтоб нас разбудить от греха, чтобы мы осудили свои греховные поступки и жили готовыми к встрече с Господом...

Клавдии Никитичне все тяжелее становилось жить в Барнауле. Но она не сразу решилась переехать под сень преподобного Сергия. Не стесняясь, она открыто рассказала мне о причинах такой неторопливости. Дело в том, что в первый приезд в Загорск ее кормили бородинским хлебом, который ей очень не понравился. Ведь она, работая продавцом, привыкла к белому сибирскому - пышному, душистому. И когда стали ее приглашать в Загорск жить - она (такая уж противная была!) не поехала... из-за хлеба. Через какое-то время приехала женщина с письмом из Лавры, чтобы помочь ей продать дом и хозяйство. Клавдия опять не поехала - и опять из-за хлеба. И в третий раз отказалась переезжать. А потом задумалась:

«Поняла я после этого, что теперь враг будет меня выгонять! Вижу во сне: приходят две черные женщины, и у них рога на голове. Проснулась: думаю - Боже мой, что же со мной будет дальше? Вдруг после обеда приходят... две женщины - и прямо к столу. Разворачивают документы: "Распишитесь - вам письменное предупреждение, чтобы к вам никто ни шагу! А то какого-то Бога тут проповедуете". Я не знала этих женщин, но догадалась, что они из исполкома. Распахнула я двери и говорю им: "А ну-ка, давайте, уходите! Указывать мне пришли! Меня Господь воскресил, чтобы я всем об этом рассказывала. А из ваших предупреждений ничего не получится!"»

Клавдия была резкая, но справедливая - за словом в карман не полезет, всегда режет правду, как ножом... Ушли эти женщины, но пригрозили на прощание:

Мы уйдем, но вместо нас другие люди приедут! Они с вами по-другому говорить будут. Понятно?

Я все поняла: милиция приедет! - ответила им Клавдия и, почувствовав неладное, побежала к Агафье, которая жила через дорогу.

Помоги мне собраться!

В чемодан вещи складывать уже некогда - побросали кое-как в мешок. Вдруг увидела в окно: двое милиционеров к дверям идут - значит, милиция уже приехала...

Ой, Агафьюшка! Закрывай скорее меня в шифоньер! Милиционеры заходят:

Здравствуйте! А где хозяйка?

Она в школу ушла, к Андрюше, - схитрила Агафья. Они и ушли. Открывает Агафья шифоньер - а Клавдия вся взмокла от волнения.

Слава Богу! Пронесло...

Надо выходить. А вдруг у дома караулят? Пришлось уходить задами, чтобы милиция не увидела.

Перехватила Клавдия Никитична Андрюшу по пути из школы - и, оставив домовничать соседа, поехали они в Загорск. Спустя некоторое время купили домик в маленьком городке Струнино - невдалеке от Загорска. Там, под сенью преподобного Сергия, и жила Клавдия, благовествуя людям обо всем, что сделал для нее Господь, - четырнадцать лет жизни было ей даровано после неизлечимой болезни: рака с метастазами... А сыночка ее Бог призвал на путь священства - он закончил семинарию и Духовную академию в Загорске.

Как мне и было предсказано в 1948 году, мне довелось встретиться с Клавдией Устюжаниной всего пять раз. Три раза я был у нее в Барнауле. Два раза встречался в Струнине, когда был уже дьяконом, - приезжал со своим сыном Петром, он тогда как раз поступал в семинарию... Ну и Андрюша, которого я так полюбил, тоже священником стал - служит теперь в Успенском монастыре г. Александрова...

У меня, как я уже говорил, сомнений в воскрешении Клавдии никогда не было. Господь воскресил Клавдию Никитичну для поддержки нашей веры - это великая проповедь. Великая благодать посетила православных для подкрепления всех нас. Надо благодарить Господа за такой великий дар.

Но встречал я и другое отношение. Помню, рассказывал об этом случае одному человеку. Он был другом моего отца - хороший, образованный человек. Прежде в Бога верил. А в 30-е годы, когда разрушили церкви, веру потерял. Рассказал я про барнаульское чудо, а он и говорит мне:

Ну, милок, хорошую ты сказку рассказываешь. Но я не верю, что есть Бог и что у человека есть душа. Умер, закопают - и все!..

А потом он сам умер. Где-то сейчас его душа? Молюсь за него...

Да, по вере каждому дается. «Я не имела веры, а Господь меня пожалел», - часто говорила Клавдия Никитична Устюжанина. Будем и мы молить Господа о милости к нам, маловерным...

Из другого источника:

Барнаульское чудо

Весь православный мир потрясла удивительная история, случившаяся с Клавдией Никитичной Устюжаниной, жительницей города Барнаула. Этот рассказ записан верующей женщиной со слов самой Клавдии Устюжаниной, ныне покойной.

«В 1962 году я заболела раком. Лечилась три года, однако улучшения не наступало, а наоборот, я становилась все слабее, пока не попала в больницу в очень тяжелом состоянии.

Меня осмотрел профессор из Москвы и принял решение делать операцию. 19 февраля в 11 часов я была на операционном столе.

Во время операции я умерла.

Об этом я узнала потом, а вот когда разрезали мне живот, я видела себя со стороны. Я стояла между двух врачей и смотрела с ужасом на свою болезнь. Я думала тогда: почему меня две? Почему я лежу и я

стою? Я не понимала своего состояния. Врачи достали все мои внутренности, выкачали из кишечника много жидкости. И вынесли мне приговор: «Ей жить нечем», -сказал профессор.

Тогда было решено отдать мое тело молодым врачам для практики. Я все это видела и слышала, пыталась обратить на себя внимание, но безуспешно. Меня, то есть мое тело, отвезли в морг.

Я шла следом и удивлялась: почему я «раздвоилась»? В морге я лежала голая, прикрытая простыней. Видела, как пришел мой брат вместе с моим сыном Андрюшей. Мой мальчик горько плакал, причитал, я обнимала его, утешала, говорила, что я жива, но он не обращал на меня никакого внимания. Брат тоже плакал, я это очень отчетливо видела.

Неожиданно я очутилась дома. Там были моя родная сестра и свекровь от первого брака (с первым мужем я не стала жить, потому что он был верующим).

В доме тут же началась дележка моих вещей. Я жила богато, потому что работала в магазине, так что имущества у меня было много. А накоплено оно было неправедным путем, обманом. Я видела, что лучшие вещи забрала моя сестра. Когда свекровь попросила ее оставить что-нибудь для мальчика, сестра стала ругаться и напоследок заявила, что этот ребенок - не от ее (свекрови) сына, и не надо за него переживать.

Потом я полетела ввысь. Я была очень удивлена тем, что лечу над Барнаулом, как на самолете. Затем город исчез и стало очень темно. Как я летела, объяснить не могу. Темнота продолжалась долго, потом стало очень светло, так, что больно смотреть. Я оказалась лежащей на некоем черном квадрате, сделанном из чего-то мягкого. На этом квадрате я полетела дальше по какой-то широкой аллее, вдоль которой росли кустарники с тоненькими веточками и очень красивыми листьями.

Я подумала: где же я нахожусь? Город это или село? Кто здесь живет? Потом я видела женщину, удивительно красивую, в длинной одежде. Рядом с ней шел юноша, который плакал и что-то просил, но она не обращала внимания. Я еще подумала: что же это за мать, которая не жалеет ребенка?

Когда они приблизились ко мне, юноша повергся ей в ноги и снова стал что-то просить, но я ничего не поняла. Я хотела

спросить: где я? Но женщина заговорила первая. Сложив руки на груди и подняв глаза к небу, она спросила: "Господи, куда ее?" И тогда я сильно вздрогнула, поняв, что я умерла.

Мне стало страшно оттого, что я вдруг как бы увидела свои грехи и поняла, что теперь придется за них отвечать.

Я хотела увидеть Бога, стала искать Его, но ничего не видела, а только слышала голос, который произнес: «Верни ее на землю, она пришла не в свой срок». Тут я поняла, что эта женщина - Царица Небесная, а юноша - мой Ангел-хранитель, который умолял Ее за меня.

А Господь продолжал говорить: «Надоело Мне ее богохульство и смрадная жизнь ее, Я хотел стереть ее с лица земли без покаяния, но Меня умолил ее отец своей непрестанной молитвой».

Затем Он сказал: «Ей нужно показать место, которое она заслужила». И вмиг я очутилась в аду. Полезли по мне странные змеи с длинными огненными языками. Эти змеи буквально впились в меня, мне было так больно, так мучительно, а помощи ниоткуда не было. Там стоял невыносимый смрад, я кричала.

Потом все закружилось, и я снова полетела. Вдруг я увидела нашу церковь, которую в своей жизни я много раз ругала. Из нее вышел священник, весь в белом и сверкающем одеянии, но только с поникшей головой.

Тогда спросил меня Господь: кто это? Я ответила, что священник. А Господь мне отвечает: «Ты говорила, что он тунеядец. А он не тунеядец, а истинный пастырь, а не наемник. Так вот знай, какой бы священник не был, он служит Мне. А если он над тобой не прочитает разрешительную молитву, то Я тебя не прощу».

Тут я стала просить Его: «Господи, отпусти меня, у меня есть сын, он остался совсем один». «Тебе его жаль?» - спросил Господь. Я ответила: «Очень жалко». «Тебе одного ребенка жалко, - сказал Господь, -а у Меня вас столько, что нет такого числа. Вы все стремитесь к богатству, делаете всякую неправду.

Видишь, как расхищают твое имущество, которым ты так дорожила. Имущество твое расхитили, ребенка отдали в детский дом. А твоя грязная душа явилась передо Мной. Надо спасать душу прежде всего, ибо век мизерный остался, скоро приду судить вас. Молитесь». Я спросила: «Как мне молиться, я никаких молитв не знаю».

Господь ответил: «Не та молитва дорога, которая выучивается наизусть, а та, которая произносится от чистого сердца, из глубины души. Встань в любом месте и скажи: прости меня, Господи, помоги мне. Я вас вижу, Я вас слышу».

Здесь же появилась Божья Матерь и я снова очутилась на том квадрате, но уже не лежа, а стоя. Потом Богородица пошла от меня к воротам неописуемой красоты, от которых исходил такой свет, что человеческими словами его не описать. Со мной рядом остался Ангел.

Ворота отворились перед Богородицей, Она вошла внутрь дворца или сада. Я подумала, что это рай и попросила Господа показать мне его.

Когда Богородица вернулась, я услышала голос: «Царица Небесная, покажи ей ее рай». Богородица взмахнула рукой, и на левой стороне я увидела: стоят черные обгорелые люди, как скелеты, несметное число. Они так стонали, просили пить, но им никто не давал ни капли воды.

Мне было страшно, я услышала, что они говорят: «Эта душа пришла из земного рая. Для того, чтобы заработать ароматный запах на Небеси, надо на земле верой, правдой служить Богу для спасения своей души».

Тут Царица Небесная показала на этих черных людей и сказала: «У вас в земном раю богатая милостыня. Господь сказал: кто чашу воды подаст во имя Мое, получит награду. А у вас не только воды много, у вас всего в достатке, поэтому давайте милостыню. Одной каплей воды могут насытиться несчетное количество людей здесь...»

Потом я оказалась в тартаре еще хуже, чем был. Там была тьма и огонь. Ко мне подбегали бесы с хартиями, в которых были записаны мои грехи и показывали мне свои ужасные записи. У них изо рта вылетал огонь, мне было так страшно. Бесы били меня, в меня впивались какие-то искры, от чего я испытывала сильную боль.

Там были люди, много людей, изможденных страданиями. Они говорили мне о том, что в земной жизни не признавали Бога, не делали добрых дел, и что я теперь буду вечно находиться там с ними. Мне давали есть червей и всяких гадов за то, что я в земной жизни не соблюдала посты.

Моя душа трепетала от ужаса. Потому я вместе с Богородицей стала подниматься вверх, а внизу люди стонали: «Божья Матерь, не оставляй нас!»

Я очутилась на той площадке, где первый раз увидела Богородицу.

Она сложила руки на груди, подняла глаза к небу и спросила: «Как мне с ней поступить?» А голос Господа говорит: «Спусти ее на землю».

Тут же откуда-то появились тачки, 12 тачек без колес, и все они двигались. Мне пришлось переступать с тачки на тачку, как велела Царица Небесная.

Когда мы подошли к последней тачке, она оказалась без дна. Божья Матерь сказала: «Иди вперед».

Я говорю, что боюсь, упаду.

«А нам и надо, чтоб ты упала», - говорит Она. «Но я же убьюсь!» - «Нет, не убьешься!»

Богородица дала мне в руку косу, сплетенную в три ряда, и сама держала ее за конец.

Она тряхнула косой, и я полетела на землю. На земле я увидела, как едут машины, идут люди.

Видела, что лечу над рынком, но не приземляюсь, а продолжаю лететь к моргу, где лежало мое тело.

Морг был закрыт, но я каким-то образом прошла через стену и увидела свое мертвое тело: голова немного свисла, бок прижат к другому мертвецу.

Как и когда я вошла в тело, я не знаю, но я осознала это, когда почувствовала холод. Я кое-как согнула колени, съежилась от холода, повернулась на бок.

В это время как раз привезли нового мертвеца. Я открыла глаза и увидела санитаров, а они в ужасе убежали. Позвали врачей. Меня снова отвезли в больницу и стали отогревать. Через два часа я заговорила. На моем теле было 8 швов, так как на мне практиковались студенты.

Тело мое было полумертвое, но все же на 20-й день я смогла поесть.

Мне предложила блинчики со сметаной, но я отказалась, так как была пятница. Я рассказала врачам, где я была, и что там тех, кто не соблюдает посты, заставляют есть червей.

Врачи меня слушали сначала с опаской, думая, что я сошла с ума, а потом с интересном и вниманием. Много народу приходило слушать мой рассказ о том свете. Я все рассказала, что видела, а главное, что у меня ничего не болит.

Дело дошло до того, что милиция стала разгонять от меня народ, приходивший подивиться (слух разнесся по всему городу).

Меня перевели в другую больницу, где я окончательно поправилась. Но врачи не могли понять, как я живу практически без кишечника, ведь у меня рак в последней стадии.

Решили сделать еще одну операцию. Главный врач Валентина Васильевна Алябьева вскрыла брюшную полость и обнаружила, что все мои внутренние органы -как у ребенка.

Врачи были просто в шоке, они не понимали, как такое могло произойти. Мне делали операцию под местным наркозом, я во время операции разговаривала, и мне совсем не было больно.

Врачи пришли к единодушному мнению, что меня, как они выразились, Бог переродил. Валентина Васильевна от меня не отходила, выхаживала, кормила, чтобы никто не причинил мне зла, ведь мое исцеление не очень понравилось врачам, делавшим мне первую операцию, так как им было невозможно доказать, почему они отправили в морг здорового человека, хотя они видели, что мой кишечник практическим сгнил.

Когда я вышла из больницы, в первую очередь я пошла в тот храм, к тому священнику, которого называла тунеядцем. Попросила прощения, исповедалась, причастилась, освятила свой дом.

Потом я пошла в райком, и сдала свой партбилет, так как прежняя коммунистка и безбожница Клавдия умерла. И с тех пор регулярно хожу в церковь и стараюсь жить по-христиански».

Я была безбожница, сильно, страшно хулила Бога и гнала Святую Церковь, вела греховную жизнь и была совсем мертвая в духе, омраченная дьявольскою прелестью. Но милосердие Господне не дало погибнуть Своему созданию, и призвал меня Господь к покаянию. Я заболела раком, и проболела три года. Я не лежала, а работала, и лечилась у земных врачей, питала надежду вылечиться, но пользы не было, и мне с каждым днем становилось все хуже. Последние шесть месяцев, я совсем занемогла, даже не могла пить воды — у меня открылась сильная рвота, и меня положили в больницу. Я была очень активная коммунистка, и для меня вызвали из Москвы профессора, решили делать операцию.

В 1964 году 19 февраля в 11 часов дня меня оперировали, была обнаружена злокачественная опухоль с разложившимся кишечником. Во время операции я умерла. Когда разрезали мой живот, я стояла между двумя врачами и с ужасом смотрела на свою болезнь. Весь желудок был в раковых узлах, а также и мелкие кишки. Я смотрела и думала: почему нас двое: я стою, и я лежу? Потом врачи выложили мои внутренности на стол и сказали: — где должна быть двенадцатиперстная кишка, там оказалась одна жидкость, то есть совсем была сгнившая, и выкачали полтора литра гнилья,— врачи сказали: ей уже и жить нечем, нет у нее ничего здорового, все сгнило от рака.

Я все смотрела и думала: почему нас двое: я лежу, и я стою? Потом врачи вложили мои внутренности как попало и наложили скобки на живот. Эту операцию мне делал профессор, еврей, Израиль Исаевич Неймарк, в присутствии десяти врачей. Когда наложили скобки, врачи сказали: ее надо отдать молодым врачам на практику. И тогда мое тело повезли в мертвецкую, а я шла за ним и все удивлялась: почему нас двое? Завезли меня в мертвецкую, и я лежала голая, потом покрыли меня простыней по груди. Тут, в мертвецкую, зашел мой брат с моим мальчиком Андрюшей. Сын мой подбежал ко мне и целовал меня в лоб, горько плакал, говорил: мамочка, зачем ты умерла, я еще маленький; как я без тебя буду жить, у меня нет папы. Я его обняла и целовала, а он не обращал на меня никакого внимания. Мой брат плакал.

А потом я очутилась дома. Пришла туда свекровь моего первого мужа, законного; и была там моя родная сестра. С первым мужем я не стала жить, потому что он верил в Бога. И вот в моем доме началась дележка моих вещей. Сестра моя стала выбирать самые хорошие вещи, а свекровь моя просила что-нибудь оставить для мальчика. Но сестра ничего не дала, стала всячески ругать мою свекровь. Когда сестра ругалась, то здесь я увидела бесов, они записывали в свои хартии каждое бранное слово и радовались. А потом сестра и свекровь закрыли дом и ушли. Сестра понесла огромный узел к себе домой. А я, грешная Клавдия, в четыре часа полетела ввысь. И я очень удивлялась, как это я лечу над Барнаулом. А затем он исчез и стало темно. Темнота продолжалась долго. На пути мне показывали места, где я была и когда, от юности моей. На чем летела, я не знаю, на воздухе или на облаке, объяснить не могу. Когда летела, день был пасмурный, затем стало очень светло, так, что даже невозможно смотреть.

Меня положили на черную площадку; хотя и в полете я была в лежачем положении; а на чем лежала, не знаю,— вроде фанеры, но мягкая и черного цвета. Там вместо улицы была аллея, вдоль которой были кустарники, невысокие и незнакомые мне, прутики очень тонкие, листья заостренные с обоих концов. Дальше виднелись огромные деревья, на них были очень красивые "листья разного цвета. Между деревьями стояли невысокие домики, но в них я никого не видела. И в этой долине была очень красивая трава. Я думаю: где это я есть, куда прибыла, в село или в город? Не видно ни заводов, ни фабрик, и людей не видно. Кто же здесь живет? Смотрю, не так далеко от меня идет женщина, очень красивая и высокая, одежда на Ней длинная, а сверху парчовая накидка. За Ней шел юноша, очень плакал, и что-то просил у Нее, а Она- не обращала никакого внимания на него. Я думаю: что это за мать? — он плачет, а она не обращает внимания на его просьбы. Когда Она приблизилась ко мне, юноша упал Ей в ноги и опять что-то просил у Нее, но я ничего не поняла.

Я хотела спросить: где я? Но вдруг Она подошла ко мне и говорит: Господи, куда ее? Она стояла, сложив руки на груди, а глаза подняла кверху. Тогда я сильно вздрогнула, поняв, что я умерла, а душа находится на небе, а тело на земле; и я сразу поняла, что у меня много грехов и придется мне за них отвечать. Я стала горько плакать. Я повернула голову, чтобы мне увидеть Господа, но никого не вижу,— а голос Господа слышу. Он сказал: верни ее на землю, она пришла не в срок, добродетель ее отца и непрестанные его молитвы умилостивили Меня. И тут только я поняла, что эта женщина есть Царица Небесная, а юноша, который ходил за Ней и плакал, упрашивая Ее, мой ангел хранитель. Господь продолжал говорить: надоело Мне ее богохульство и смрадная жизнь, Я хотел стереть ее с лица земли без покаяния, но отец ее умолил Меня. Господь сказал: ей нужно показать место, которое она заслужила,— и в миг я очутилась в аду. Полезли на меня страшные огненные змеи, языки у них длинные, а с языка вылетает огонь; и были другие всякие гады. Смрад там невыносимый, а эти змеи впились в меня, и поползли по мне, толстые в палец, а длиною с четверть, и с хвостами, на хвостах иглы зубчатые, поползли в уши, в глаза, в рот, в ноздри, во все проходы, — боль не выносимая. Я стала кричать не своим голосом, но милости и помощи там нет ни от кого. Тут же появилась умершая от аборта женщина, она плача стала просить у Господа прощения, милости. Господь на это ей ответил: как ты жила на земле? Меня не признавала и не призывала, а детей губила во чреве своем и людям советовала: "не нужно нищету разводить"; вам дети лишние, а у Меня нет лишних, и Я даю вам все, у Меня всего хватает для Моего создания. Потом сказал мне Господь: Я дал тебе болезнь, чтобы ты покаялась, а ты до конца хулила Меня.

Тут закружилась земля вместе со мною, и я полетела оттуда, пошел смрад, и земля выровнялась, был гул, а потом я увидела свою церковь, которую я ругала. Когда открылась дверь и оттуда вышел священник во всем белом, от одежды шли блестящие лучи. Он стоял с поникшей головой. Тогда спросил меня Господь: кто это? Я ответила: это наш священник. А голос мне ответил: а ты говорила, что он тунеядец; нет, он не тунеядец, а труженик, он истинный пастырь, а не наемник. Так вот знай, каким бы он ни был малым чином, но он служит Мне, Господу, и если священник не прочтет над тобой разрешительной молитвы, то и Я тебя не прощу. Потом я стала просить Господа: Господи, отпусти меня на землю, у меня там мальчик есть. Господь сказал мне: знаю Я, что у тебя мальчик есть. И тебе его жалко? Я говорю: очень жалко. — Тебе одного жалко, а вас у Меня без числа, и Мне всех вас в три раза жальче. Но какой же вы путь себе избрали неправедный! Зачем вы стремитесь наживать себе большое богатство, зачем делаете всякую неправду? Видишь, как теперь расхищают твое имущество? Кому пошли твои пожитки? Твое имущество расхитили, ребенка отдали в детский дом, а твоя грязная душа пришла сюда. Служила демону и жертвы ему творила: в кино, театр ходила. В церковь Божию вы не ходите... Я жду, когда вы проснетесь от сна греховного и раскаетесь. Потом сказал Господь: спасайте сами души ваши; молитесь, ибо век мизерный остался, скоро, скоро приду судить мир, молитесь.

Я спросила Господа: как мне молиться? я не знаю молитвы. — Молись, — Господь ответил, — не та молитва дорога, которую читают и выучивают наизусть, но та молитва дорога, которую вы произносите от чистого сердца, из глубины души. Скажите: Господи, прости меня; Господи, помоги мне, и чистосердечно, со слезами на очах ваших, — вот какая молитва и прошение будут Мне приятны и угодны,— так сказал Господь.

Потом появилась Матерь Божия, и я очутилась на той же площадке, но не лежала, а стояла. Тогда Царица Небесная говорит: Господи, на чем ее отпустить? у нее волосы короткие. И слышу голос Господа: дай ей косу в правую руку под цвет ее волос. Когда Царица Небесная пошла за косой, то я вижу: Она подошла к большим воротам или дверям, у которых строение и переплеты были в косую линию, как врата алтаря, но красоты неописуемой; от них исходил свет такой, что невозможно было смотреть. Когда подошла к ним Царица Небесная, они сами открылись пред Нею, Она вошла внутрь какого-то дворца или сада, а я осталась на своем месте, и около меня остался мой Ангел, но он мне не показывал своего лица. У меня появилось желание спросить у Господа показать мне рай. Говорю: Господи, говорят, здесь есть рай? Господь не дал мне ответа.

Когда пришла Царица Небесная, Господь сказал Ей: подыми и покажи ей рай.

Царица Небесная провела надо мною Своею рукою и говорит мне: у вас на земле рай; а здесь для грешников вот какой рай, — и подняла как покрывало или занавес, и я на левой стороне увидела: стоят черные обгорелые люди, как скелеты, их несметное число и от них исходит смрадный запах. Когда я сейчас вспоминаю, то ощущаю тот смрад нестерпимый и боюсь, чтоб опять не попасть туда. Они все стонут, гортани их иссохли, они просят пить, пить, хотя бы каплю кто подал им воды. Мне стало страшно, как они говорили: эта душа пришла с земного рая, от нее ароматный запах. Человеку на земле дано право и время, чтобы он мог приобрести рай небесный, и если он не потрудится на земле ради Господа о спасении своей души, то не избежит участи этого места.

Царица Небесная показала на этих злосмрадных черных людей и сказала: у вас в земном раю дорога милостыня, даже и эта вода. Подавайте милостыню, кто сколько может, от чистого сердца, как сказал Сам Господь в Евангелии: если даже и чашу холодной воды подаст кто во имя Мое, то получит награду от Господа. А у вас не только воды много, но и другого всего в достатке, а поэтому надо стараться подать милостыню нуждающимся. А особенно, та вода, которою одною каплею могут насытиться несчетное количество людей. Этой благодати у вас целые реки и моря, неисчерпаемые никогда.

И вдруг, в один миг я оказалась в тартаре,— здесь еще хуже, чем в первом месте, которое я видела. В начале там была тьма и огонь, ко мне подбежали бесы с хартиями и показывали все мои дела худые, и говорили: вот мы те, которым ты служила на земле; и я сама читала свои дела. У бесов вылетает огонь изо рта, они стали бить меня по голове, и впились в меня огненные искры. Я стала кричать от нестерпимой боли, но, увы, мне послышались только слабые стоны. Они просили пить, пить; а когда освещал их огонь, я видела: они страшно худые, шеи вытянутые, глаза выпученные, и они говорят мне: вот и ты пришла к нам, подруга, будешь теперь жить с нами. И ты и мы жили на земле и никого не любили, ни служителей Божиих, ни бедных, а только гордились, Бога хулили, слушали богоотступников, а православных пастырей поносили, и никогда не каялись. А которые грешники такие же, как и мы, но чистосердечно раскаялись, ходили в храм Божий, странников принимали, нищим подавали, всем в нужде помогали, добрые дела творили, они находятся там, вверху.

Я трепетала от увиденного ужаса, а они продолжали: ты будешь с нами жить и мучиться во веки, как и мы.

Потом появилась Матерь Божия и стало светло, бесы все попадали ниц, а души все обратились к Ней: — Матерь Божия, Царица Небесная, не остави нас здесь. Одни говорят: мы столько-то здесь страдали; другие: мы столько-то страдали, воды нет ни капли, а жара невыносимая; а сами проливают горькие слезы.

И Матерь Божия очень плакала и говорила им: на земле жили, тогда Меня не призывали и не просили о помощи, и не каялись Сыну Моему и Богу вашему, и Я теперь не могу вам помочь, Я не могу преступить воли Сына Моего, и Он не может преступить воли Отца Своего Небесного, и потому не могу вам помочь, и ходатая за вас нет. Я помилую только тех страждущих в аду, за которых церковь и близкие родственники молятся.

Когда я была в аду, мне давали есть червей всяких: живых и дохлых, вонючих, — а я кричала и говорила: как же я их буду есть?! А мне ответили: постов не соблюдала, когда жила на земле, разве ты мясо ела? Ты не мясо ела, а червей, ешь и здесь червей. Здесь вместо молока давали всяких пресмыкающихся, гадов, жаб, всяких видов.

Потом мы стали подниматься, а оставшиеся в аду сильно кричали: не оставь нас, Матерь Божия.

Потом опять наступила тьма, и я очутилась на той же площадке. Царица Небесная так же сложила руки на груди и подняла глаза к небу, спросила: как Мне поступить с нею и куда ее деть? Господь сказал: спусти ее на землю за ее волосы.

И тут же откуда-то появились тачки, 12 штук, без колес, но движутся. Царица Небесная говорит мне: становись правой ногой и иди вперед, приставь к ней левую. Сама шла рядом со мной, и, когда подошли к последней тачке, то она оказалась без дна, там была пропасть, которой нет конца.

Царица Небесная говорит: спускай правую ногу, и потом левую. Я говорю: боюсь, я же упаду. А Она отвечает: нам и нужно, чтобы ты упала.— Так я же убьюсь! — Нет, не убьешься,— отвечала Она, дала мне косу в правую руку толстым концом, а тонким концом взяла Себе. Коса была сплетенная в три ряда. Потом Она тряхнула косу и я полетела на землю.

И вижу я, как по земле бегут машины и люди идут на работу. Вижу, что я лечу на площадь нового рынка, но не приземляюсь, а тихо лечу к тому леднику, где лежит мое тело, и я мигом остановилась на земле, — это было в 1 час 30 минут дня.

После того света не понравилось мне на земле. Я пошла в больницу. Подошла к моргу, зашла в него, смотрю: лежит мое тело мертвое, голова немного свисла и рука, а другая рука и бок прижаты мертвецом. А как вошла в тело, я не знаю, только почувствовала холод ледяной.

Кое-как освободила свой прижатый бок, и, сильно согнув колена, пригнула к локтям. В это время принесли мужчину на носилках мертвого с отрезанными ногами, поездом. Я открыла глаза и пошевелилась. Они увидели меня, как я согнулась, и в испуге убежали, оставив того мертвеца. Потом пришли санитары и два врача, они приказали скорее нести меня в больницу. И там собрались врачи и сказали: ей нужно согреть мозг лампочками. Это было 23 февраля в четыре часа дня. На теле моем было 8 швов, три на груди, а остальные на руках и на ногах, так как на мне практиковались.

Когда отогрели мне голову и всю меня, я открыла глаза и через два часа заговорила. Труп мой был полумерзлый, постепенно отходил, а также и мозг. Питали меня сначала искусственно, а на двадцатый день принесли завтрак: блинчики со сметаной и кофе. Я сразу же отказалась от еды.

Сестра в испуге от меня убежала и все в палате обратили на меня внимание. Тут же пришел врач и стал спрашивать, почему я не хочу есть. Я ему ответила: сегодня пятница, и скоромную пищу я есть не буду.

И еще сказала врачу: лучше сядьте, я вам все расскажу, где я была и что видела. Он сел, и все слушали. Кто не соблюдает постов и не чтит среду и пятницу, то там дают вместо молока всяких жаб и пресмыкающихся гадов. Это всех нераскаявшихся пред священником грешников ожидает в аду, поэтому есть скоромной пищи в эти дни не буду.

Врач при моем рассказе то краснел, то бледнел, а больные со вниманием слушали.

Потом собралось много врачей и других лиц, и я с ними беседовала. Говорила все, что видела и слышала, и что у меня ничего не болит. После этого ко мне шло множество народа и я показывала им свои раны и обо всем рассказывала.

Потом милиция стала гнать от меня народ, а меня перевезли в городскую больницу. Тут я совсем поправилась. Я просила врачей, чтобы они быстрее залечили мои раны. Всем врачам, видевшим меня, было интересно, как я могла ожить, когда все кишки мои были полусгнившие и вся внутренность пораженная раком, а тем более, что все было брошено после операции как попало и наспех зашито.

Они решили сделать мне операцию вновь, для удостоверения.

И вот я снова на операционном столе. Когда главный врач Валентина Васильевна Алябьева сняла скобки и раскрыла живот, то сказала: зачем резали человека? У нее все совершенно здоровое.

Я попросила, чтобы мне не закрывали глаза и не давали наркоз, так как, говорила им: у меня ничего не болит. Врачи снова вынули мои внутренности на стол. Я смотрю в потолок и вижу все, что у меня есть и что делают со мною врачи. Я спросила у врачей, что со мной и какая у меня болезнь? Врач сказала: вся внутренность как детская, чистая.

Тут же вскоре появился врач, который мне делал тогда первую операцию, и с ним много других врачей. Я на них смотрю, а они на меня и на мои внутренности, и говорят: где же у нее болезнь? У нее же было все гнилое и пораженное, а стало совсем здоровое. Они подступили ближе и ахали, удивлялись, и друг друга спрашивали: где же у нее болезнь, которой она болела?!

Врачи спрашивали: больно ли тебе, Клава? Нет, — говорю. Врачи удивлялись, потом убедились, что здраво отвечаю; и начали шутить: вот, Клава, теперь ты выздоровеешь и выйдешь замуж. А я говорю им: скорее делайте мою операцию.

За время операции они трижды меня спрашивали: Клава, тебе не больно? — Нет, нисколько, — отвечала я. Другие врачи присутствовавшие, а их было много, ходили и бегали по операционной, как вне себя, хватали себя за голову, за руки, и были бледны как мертвецы.

Я им сказала: это Господь явил Свою милость на мне, чтобы я жила и говорила другим; а вам для вразумления, что над нами есть сила Всевышнего.

А потом я сказала профессору Неймарку Израилю Исаевичу: как вы могли ошибиться? — сделали мне операцию. Он ответил: нельзя было ошибиться, у тебя было все поражено раком. Тогда я у него спросила: что вы теперь думаете? Он ответил: тебя переродил Всевышний.

Тогда я ему сказала: если ты этому веришь, окрестись, прими веру Христову и повенчайся. Он еврей. Он покраснел от смущения и был в страшном недоумении о случившемся.

Я все видела и слышала, как укладывали обратно мои внутренности; а когда сделали последний шов, главный врач Валентина Васильевна (она оперировала) вышла из операционной, упала на стул и зарыдала. Ее все в испуге спрашивают: что, Клава умерла? Она ответила: нет, не умерла, я поражена тем, откуда у нее явилась сила, она не произнесла ни одного стона: разве это опять не чудо? это явно ей Бог помог.

И еще она безбоязненно мне говорила, когда я лежала в городской больнице под ее наблюдением, что профессор еврей, который делал мне первую операцию, Неймарк Израиль Исаевич уговаривал неоднократно Валентину Васильевну каким-либо путем умертвить меня, но она категорически отказалась, и первое время сама лично ухаживала за мной, боясь, чтобы кто не умертвил меня, сама давала еду и питье. При второй операции присутствовало очень много врачей, в том числе директор медицинского института, который сказал, что это небывалый случай в мировой практике.

Когда я вышла из больницы, сразу же пригласила того священника, которого я ругала и над которым насмехалась, как над тунеядцем, но в сущности он истинный служитель алтаря Господня. Я ему все рассказала, исповедалась и причастилась Святых Христовых Таинств. Священник отслужил молебен в моем доме и освятил его. До этого в доме была одна сквернота, пьянки, драки, да и всего не перескажешь, что я творила. На второй день после раскаяния я пошла в райком и сдала свой партийный билет. Так как та, прежняя Клавдия безбожница и активистка, не существует, ибо она умерла отроду 40 лет. По милости Царицы Небесной и Всевышнего Бога я хожу в церковь и веду жизнь подобающую христианке. Хожу по учреждениям и рассказываю все, что со мной произошло, и Господь мне во всем помогает. Я всех принимаю, кто приходит, и каждому рассказываю о случившемся.

А теперь советую всем, кто не хочет принять те муки, о которых поведала, - раскайтесь во всех своих грехах и познайте Бога.

Весь православный мир потрясла удивительная история, случившаяся с Клавдией Никитичной Устюжаниной, жительницей города Барнаула. Этот рассказ записан верующей женщиной со слов самой Клавдии Устюжаниной, ныне покойной.

«В 1962 году я заболела раком. Лечилась три года, однако улучшения не наступало, а наоборот, я становилась все слабее, пока не попала в больницу в очень тяжелом состоянии.

Меня осмотрел профессор из Москвы и принял решение делать операцию. 19 февраля в 11 часов я была на операционном столе. Во время операции я умерла. Об этом я узнала потом, а вот когда разрезали мне живот, я видела себя со стороны. Я стояла между двух врачей и смотрела с ужасом на свою болезнь. Я думала тогда: почему меня две? Почему я лежу и я стою? Я не понимала своего состояния.

Врачи достали все мои внутренности, выкачали из кишечника много жидкости. И вынесли мне приговор: «Ей жить нечем», -сказал профессор.

Тогда было решено отдать мое тело молодым врачам для практики. Я все это видела и слышала, пыталась обратить на себя внимание, но безуспешно. Меня, то есть мое тело, отвезли в морг.

Я шла следом и удивлялась: почему я «раздвоилась»? В морге я лежала голая, прикрытая простыней. Видела, как пришел мой брат вместе с моим сыном Андрюшей. Мой мальчик горько плакал, причитал, я обнимала его, утешала, говорила, что я жива, но он не обращал на меня никакого внимания. Брат тоже плакал, я это очень отчетливо видела.

Неожиданно я очутилась дома. Там были моя родная сестра и свекровь от первого брака (с первым мужем я не стала жить, потому что он был верующим). В доме тут же началась дележка моих вещей. Я жила богато, потому что работала в магазине, так что имущества у меня было много. А накоплено оно было неправедным путем, обманом.

Я видела, что лучшие вещи забрала моя сестра. Когда свекровь попросила ее оставить что-нибудь для мальчика, сестра стала ругаться и напоследок заявила, что этот ребенок - не от ее (свекрови) сына, и не надо за него переживать.

Потом я полетела ввысь. Я была очень удивлена тем, что лечу над Барнаулом, как на самолете. Затем город исчез и стало очень темно. Как я летела, объяснить не могу. Темнота продолжалась долго, потом стало очень светло, так, что больно смотреть.

Я оказалась лежащей на некоем черном квадрате, сделанном из чего-то мягкого. На этом квадрате я полетела дальше по какой-то широкой аллее, вдоль которой росли кустарники с тоненькими веточками и очень красивыми листьями.

Я подумала: где же я нахожусь? Город это или село? Кто здесь живет? Потом я видела женщину, удивительно красивую, в длинной одежде. Рядом с ней шел юноша, который плакал и что-то просил, но она не обращала внимания. Я еще подумала: что же это за мать, которая не жалеет ребенка?

Когда они приблизились ко мне, юноша повергся ей в ноги и снова стал что-то просить, но я ничего не поняла. Я хотела спросить: где я? Но женщина заговорила первая. Сложив руки на груди и подняв глаза к небу, она спросила: "Господи, куда ее?" И тогда я сильно вздрогнула, поняв, что я умерла. Мне стало страшно оттого, что я вдруг как бы увидела свои грехи и поняла, что теперь придется за них отвечать.

Я хотела увидеть Бога, стала искать Его, но ничего не видела, а только слышала голос, который произнес: «Верни ее на землю, она пришла не в свой срок». Тут я поняла, что эта женщина - Царица Небесная, а юноша - мой Ангел-хранитель, который умолял Ее за меня.

А Господь продолжал говорить: «Надоело Мне ее богохульство и смрадная жизнь ее, Я хотел стереть ее с лица земли без покаяния, но Меня умолил ее отец своей непрестанной молитвой».

Затем Он сказал: «Ей нужно показать место, которое она заслужила». И вмиг я очутилась в аду. Полезли по мне странные змеи с длинными огненными языками. Эти змеи буквально впились в меня, мне было так больно, так мучительно, а помощи ниоткуда не было. Там стоял невыносимый смрад, я кричала.

Потом все закружилось, и я снова полетела. Вдруг я увидела нашу церковь, которую в своей жизни я много раз ругала. Из нее вышел священник, весь в белом и сверкающем одеянии, но только с поникшей головой.

Тогда спросил меня Господь: кто это? Я ответила, что священник. А Господь мне отвечает: «Ты говорила, что он тунеядец. А он не тунеядец, а истинный пастырь, а не наемник. Так вот знай, какой бы священник не был, он служит Мне. А если он над тобой не прочитает разрешительную молитву, то Я тебя не прощу».

Тут я стала просить Его: «Господи, отпусти меня, у меня есть сын, он остался совсем один». «Тебе его жаль?» - спросил Господь. Я ответила: «Очень жалко». «Тебе одного ребенка жалко, - сказал Господь, - а у Меня вас столько, что нет такого числа. Вы все стремитесь к богатству, делаете всякую неправду.

Видишь, как расхищают твое имущество, которым ты так дорожила. Имущество твое расхитили, ребенка отдали в детский дом. А твоя грязная душа явилась передо Мной. Надо спасать душу прежде всего, ибо век мизерный остался, скоро приду судить вас. Молитесь». Я спросила: «Как мне молиться, я никаких молитв не знаю».

Господь ответил: «Не та молитва дорога, которая выучивается наизусть, а та, которая произносится от чистого сердца, из глубины души. Встань в любом месте и скажи: прости меня, Господи, помоги мне. Я вас вижу, Я вас слышу».

Здесь же появилась Божья Матерь и я снова очутилась на том квадрате, но уже не лежа, а стоя. Потом Богородица пошла от меня к воротам неописуемой красоты, от которых исходил такой свет, что человеческими словами его не описать. Со мной рядом остался Ангел.

Ворота отворились перед Богородицей, Она вошла внутрь дворца или сада. Я подумала, что это рай и попросила Господа показать мне его.

Когда Богородица вернулась, я услышала голос: «Царица Небесная, покажи ей ее рай». Богородица взмахнула рукой, и на левой стороне я увидела: стоят черные обгорелые люди, как скелеты, несметное число. Они так стонали, просили пить, но им никто не давал ни капли воды.

Мне было страшно, я услышала, что они говорят: «Эта душа пришла из земного рая. Для того, чтобы заработать ароматный запах на Небеси, надо на земле верой, правдой служить Богу для спасения своей души».

Тут Царица Небесная показала на этих черных людей и сказала: «У вас в земном раю богатая милостыня. Господь сказал: кто чашу воды подаст во имя Мое, получит награду. А у вас не только воды много, у вас всего в достатке, поэтому давайте милостыню. Одной каплей воды могут насытиться несчетное количество людей здесь...»

Потом я оказалась в тартаре еще хуже, чем был. Там была тьма и огонь. Ко мне подбегали бесы с хартиями, в которых были записаны мои грехи и показывали мне свои ужасные записи. У них изо рта вылетал огонь, мне было так страшно. Бесы били меня, в меня впивались какие-то искры, от чего я испытывала сильную боль.

Там были люди, много людей, изможденных страданиями. Они говорили мне о том, что в земной жизни не признавали Бога, не делали добрых дел, и что я теперь буду вечно находиться там с ними. Мне давали есть червей и всяких гадов за то, что я в земной жизни не соблюдала посты.

Моя душа трепетала от ужаса. Потому я вместе с Богородицей стала подниматься вверх, а внизу люди стонали: «Божья Матерь, не оставляй нас!» Я очутилась на той площадке, где первый раз увидела Богородицу. Она сложила руки на груди, подняла глаза к небу и спросила: «Как мне с ней поступить?» А голос Господа говорит: «Спусти ее на землю».

Тут же откуда-то появились тачки, 12 тачек без колес, и все они двигались. Мне пришлось переступать с тачки на тачку, как велела Царица Небесная.
Когда мы подошли к последней тачке, она оказалась без дна. Божья Матерь сказала: «Иди вперед».

Я говорю, что боюсь, упаду. «А нам и надо, чтоб ты упала», - говорит Она. «Но я же убьюсь!» - «Нет, не убьешься!» Богородица дала мне в руку косу, сплетенную в три ряда, и сама держала ее за конец.

Она тряхнула косой, и я полетела на землю. На земле я увидела, как едут машины, идут люди. Видела, что лечу над рынком, но не приземляюсь, а продолжаю лететь к моргу, где лежало мое тело.

Морг был закрыт, но я каким-то образом прошла через стену и увидела свое мертвое тело: голова немного свисла, бок прижат к другому мертвецу.
Как и когда я вошла в тело, я не знаю, но я осознала это, когда почувствовала холод. Я кое-как согнула колени, съежилась от холода, повернулась на бок.
В это время как раз привезли нового мертвеца.

Я открыла глаза и увидела санитаров, а они в ужасе убежали. Позвали врачей. Меня снова отвезли в больницу и стали отогревать. Через два часа я заговорила. На моем теле было 8 швов, так как на мне практиковались студенты.

Тело мое было полумертвое, но все же на 20-й день я смогла поесть.
Мне предложила блинчики со сметаной, но я отказалась, так как была пятница. Я рассказала врачам, где я была, и что там тех, кто не соблюдает посты, заставляют есть червей.

Врачи меня слушали сначала с опаской, думая, что я сошла с ума, а потом с интересном и вниманием. Много народу приходило слушать мой рассказ о том свете. Я все рассказала, что видела, а главное, что у меня ничего не болит.
Дело дошло до того, что милиция стала разгонять от меня народ, приходивший подивиться (слух разнесся по всему городу).

Меня перевели в другую больницу, где я окончательно поправилась. Но врачи не могли понять, как я живу практически без кишечника, ведь у меня рак в последней стадии.

Решили сделать еще одну операцию. Главный врач Валентина Васильевна Алябьева вскрыла брюшную полость и обнаружила, что все мои внутренние органы - как у ребенка. Врачи были просто в шоке, они не понимали, как такое могло произойти. Мне делали операцию под местным наркозом, я во время операции разговаривала, и мне совсем не было больно.

Врачи пришли к единодушному мнению, что меня, как они выразились, Бог переродил. Валентина Васильевна от меня не отходила, выхаживала, кормила, чтобы никто не причинил мне зла, ведь мое исцеление не очень понравилось врачам, делавшим мне первую операцию, так как им было невозможно доказать, почему они отправили в морг здорового человека, хотя они видели, что мой кишечник практическим сгнил.

Когда я вышла из больницы, в первую очередь я пошла в тот храм, к тому священнику, которого называла тунеядцем. Попросила прощения, исповедалась, причастилась, освятила свой дом.Потом я пошла в райком, и сдала свой партбилет, так как прежняя коммунистка и безбожница Клавдия умерла. И с тех пор регулярно хожу в церковь и стараюсь жить по-христиански».

…А когда увидела, как старушка со старичком крестятся, иконы целуют, поклоны кладут, — вспомнила, как дважды заходила в Покровский храм,

когда была жива — здорова, и всех осудила, осмеяла, назвала глупыми. А теперь, увидев этих людей сверху, она закричала в слезах: — Господи, какие же люди умные – верят, что Бог есть, образу Его поклоняются!..

Я не имела веры, а Господь меня пожалел …

Предсказание

…В 1948 году, когда стоял я на коленях перед Богом рядом с дивным вестником, со страхом и трепетом поверил ему. Принял его слова за истинные, и с полным доверием воспринял еще одно предсказание этого человека:

— Придет время – в Барнауле Господь воскресит женщину, звать ее Клавдия, ты у нее будешь 5 раз, а потом будешь рассказывать людям, как все было. Будешь в хоре сначала петь, а потом станешь славить Бога.

Все это было сказано в 1948 году – то есть за 16 лет до многим известного барнаульского чуда ! Перед Богом и именем Господним свидетельствую: говорю истину! За эти слова я отвечаю перед Богом на Страшном Суде!

«Вы так верите?!»

Нисколько не сомневался я в том, что все именно так и случится. И когда услышал, что в 1964 году в Барнауле Господь воскресил женщину, Клавдию Устюжанину, отпросился с работы и немедленно поехал туда. Тогда, в декабре 1964 года, я еще не имел священного сана, пел на клиросе храма Петра и Павла в Томске.

Приехал по адресу, который мне дали, нашел дом Клавдии Устюжаниной, а там никого нет. Калитка закрыта.

Жду. А уже темнеет. Идет высокая, статная женщина с сыном – Андрюша тогда был маленький, лет восьми. Я подхожу:

— Здравствуйте, Клавдия Никитична! Я к вам!

Она не удивилась нисколько:

— Заходите.

— Клавдия Никитична! – говорю я, — Есть у меня в Барнауле знакомые, но только не знаю, где они живут. Сам я из другого города. Можно ли у вас переночевать?

— Но мне отец Николай сказал, чтобы я никого не пускала, потому что могут взять мои документы. А чем я буду подтверждать, что была в больнице, что ничего не выдумала?

Я перекрестился на иконы и достаю паспорт.

— Не бойтесь, вот мой паспорт!

В это время Андрюша подошел и обнял меня, будто давно не видел и соскучился, головку к моей груди приклонил – как будто мой родной сыночек. Клавдия Никитична пальто повесила, оборачивается:

— Не надо, не надо паспорта! Я по Андрюше вижу, что вам можно доверять. Раздевайтесь, проходите.

Я сразу задал ей вопрос о чуде ее воскрешения:

— Клавдия Никитична, как на том свете – вам больно было или нет?

Она очень удивилась:

— А разве вы уже бывали у меня?

— Нет, — говорю, — ни разу!

У нее слезы потекли. Сидит и не может слова выговорить. Наконец, спрашивает:

— Неужто вы так верите?!

— Да, — отвечаю.

— Какие люди верующие бывают! Вот вы в первый раз услышали – и сразу поверили. А я бы никогда не поверила. Даже если бы жива была моя родная мамочка, которую я любила и которой верила безгранично, — то и ей бы не поверила, если бы Господь совершил такое чудо с мамой. А уж о чужом человеке и говорить нечего – даже слушать не захотела бы…

Сама-то она долго была неверующей, хотя по натуре она очень добрый человек. А то, что у нее не было веры, — это ее большая беда. Ее нельзя судить за это – только Господь знает, почему мы потеряли веру. На то есть много причин извне, многое было сделано, чтобы испортить нашу Россию… И теперь таких неверующих не сочтешь! Но одну из них Господь все-таки пожалел – чтобы всем нам дать подкрепление в вере. Это не шутка, не сказка, не детская забава. Это серьезно! Это Божия благодать.

И чтобы понять это, мне не нужны были никакие документы и свидетели! Ведь я на себе убедился, что такое милость Божия; дважды меня Господь предупреждал – убери солдат, сейчас сюда снаряд прилетит. А предсказание о воскрешении Клавдии в Барнауле, данное мне в 1948 году? Вот почему, услышав рассказ Клавдии, я сразу просто и безоговорочно ей поверил. Я не искал свидетелей – правда это или неправда. Мне других свидетелей не надо было – я за 16 лет до этого знал, что такое чудо произойдет.

Мне одному из первых довелось услышать рассказ Клавдии Никитичны о ее жизни, буквально «по горячим следам» — через полгода с небольшим после чудесного воскрешения и исцеления.

«Ты смеешься над Богом!..»

Привожу рассказ Клавдии Никитичны Устюжаниной так, как она мне его изложила.

«Рядом с моим магазином, где я работала продавцом, был храм. Пошла я как-то посмотреть: что же там делается. Встала в уголок, наблюдаю: один, другой, пятый, десятый – крестятся, иконы целуют и даже поклоны земные делают перед иконами. Я подошла к иконе, постукала по доске, посмотрела: какой-то дедушка с бородой нарисован. А на другой иконе какая-то Женщина – Мать с Младенцем. Я и думаю: «Ну и что же, и я Андрюшу маленького держала на руках… Вот, оказывается, какое у них понятие, вот им и Бог…»

Пришла в магазин, с легкой усмешкой рассказала о своих впечатлениях. А одна из работниц магазина укорила меня:

— Клава, замолчи. Ты смеешься над Богом!

— Да перестань! – ответила ей.

Потом пошли вдвоем с другой продавщицей посмотреть и убедиться. И тоже осудили всех – мол, они немножко… не того, вроде как больные какие-то».

Но Господь, конечно, пожалел Клавдию Никитичну, не дал остаться в таком помрачении – она тяжело заболела. Раком. Как об этом уже много писали, болезнь была послана для спасения души. А оперировал ее Израиль Исаевич Неймарк, прекрасный талантливый хирург, профессор, знающий свое дело. И на операционном столе ее душенька вышла из тела. Вот как она рассказывала об этом:

«Страшно говорить даже. Труп мой лежит на столе – разрезанный, как свиная туша. А я вижу, слышу, перемещаюсь туда, куда мне хочется…»

А это душа ее все видела, все слышала душа – душа все чувствовала! А плоть – как одежда души. Все равно что мы сбросили пальто – а сами пошли, куда хотели. Вот Клавдия и подумала, что пойдет домой, — куда же ей деваться?.. Но не получилось. Она слышала, кто что говорил, видела, как приехал ее директор, как сын Андрюша приходил и плакал, но ничего не могла поделать. Когда ее бездыханное тело увезли из операционной, она почувствовала нечто необычное – о чем прежде никогда даже не слышала:

«Душа моя, как ласточка, со скоростью молнии поднялась кверху. Будто в стеклянном футляре летела. Сопротивления ветра не было никакого! И вдруг вижу – земли нет! Лишь блестит издали звездочкой…»

Клавдия Никитична рассказала, что когда она лежала в неведомом ей месте – головой на запад, ногами на восток – под ней был коричневый коврик, будто пуховый.

…На восточной стороне она увидела блестящие врата высотой примерно с девяти – или десятиэтажный дом – ни один человек в мире не может такую красоту создать! Даже изобразить не сможет. Врата блестящие, как солнце, разноцветные, цвета движутся, играют, сияющие искры летают…

«Прекрасно, тепло. А где нахожусь – не знаю. И захотелось мне узнать – а ни одного человека нет. Ароматный воздух… Забыла, что жила на земле, забыла, что умирала, и даже Андрюшу забыла. И вдруг через эти овальные врата с воздуха идут Мама и дочка (так я их тогда восприняла) в монашеском одеянии коричневого цвета. Идут быстро. Дочка плачет, что-то у Мамки просит. Мамка не обращает внимания, идет прямо ко мне».

Ангел плакал о ней

Тогда Клавдия Никитична думала, что с «Монахиней» дочка, а это был Ангел Хранитель, от Бога данный рабе Божией Клавдии. Это он плакал о ней.

«Я думаю: спрошу сейчас, в какой стороне нахожусь. А Мамочка такой красоты, что в людях мира я никогда не видела. Невозможно смотреть на эту красоту. Она так строго смотрит на меня – чувствую, что мною недовольна. А я думаю: как же эта молодая Монашечка стала Мамой? И вдруг чувствую: знает Она про меня все – «от» и «до». И мне стало стыдно – не знаю, куда мне отвернуться или уйти. Но ничего не получается – как лежала, так и лежу. Не встанешь, не отвернешься.

И вот эта молодая Женщина тихо поднимает голову и говорит (и в этом голосе чувствуется только любовь): «Господи, куда ее?» Меня как током ударило – я сразу поняла, что нахожусь на Небе, передо мной стоит Царица Небесная…»

Так постепенно она начала осознавать, что происходит, вспоминала все, о чем говорил ей отец. …Клавдия слышала, как Господь ответил Матери Божией.

«Голос слышу откуда-то сверху: «Ее спустить обратно на землю, она не в срок умерла». Так я обрадовалась, хотя меня всю трясло!.. А Царица Небесная пошла в эти блестящие врата – и они открылись пред Ней с молниеносной быстротой. А сквозь открытые врата стал виден сильный, прозрачный голубой свет. А потом двери небесные снова закрылись… А я лежу, как пустышка, ничего не соображаю, что со мной будет. И тогда чувствую, как кто-то, а это был Ангел Господень, мне вкладывает мысль – о чем спросить. И я спрашиваю:

— Господи, как я буду жить на земле – мое тело все изрезано?

А Господь отвечает (но я слышу только голос – и в этом голосе абсолютная любовь!):

— Будешь лучше жить… Вы, неблагодарные, не чтите Творца своего, а только хулите. Не каетесь в грехах своих, а все более грешите. Твой сын пошел в детдом, а твоя грязная душа прибыла ко Мне…

Я лежу. И опять молчу. И снова Ангел как бы подсказывает мне, о нем спросить. И тогда я говорю:

— Господи, у меня сын сиротой остался.

А Господь вместо ответа спрашивает:

— Знаю. Жаль тебе сына твоего?

Я смогла лишь выговорить:

— Очень!

И так заплакала, что впадины глаз наполнились слезами.

— А Мне втрое больше жаль каждого человека».

Да, мы все дети Божии, и Господь всех нас безмерно жалеет – много раз я в этом убеждался… Убедилась потом и Клавдия.

А в тот момент она лежала, безпомощная, не зная, что с ней будет дальше. Даже соображать толком не могла. Ведь душа ее не имела духовного понятия, духовного воспитания. Ей было только страшно и стыдно.

«Жизни остался мизерный срок…»

Ангел вкладывает ей в ум третий вопрос, и Клавдия спрашивает:

— Господи, у нас на земле говорят, что здесь, на Небе, есть Царство Небесное.

На этот вопрос Господь ей не ответил.

«Знаю, что слышит, а почему не отвечает – не знаю. Я уж крутила головой – туда и сюда, так и не дождалась. Смотрю: врата снова открылись. Царица Небесная вышла в коричневой мантии, быстро пошла ко мне – в руке косичка.

Господь и говорит Царице Небесной:

— Подними ее и покажи ее «рай».

Царица Небесная сделала чуть заметное движение пальцами – и меня как током подбросило: я мгновенно встала – лицом на восток. Потом Она к северной стороне протянула руку – там точно занавес открылся с молниеносной быстротой, и всю меня повернуло лицом в ту сторону. Вижу, впереди огромное поле – тянется справа налево и вдаль, конца ему не видать. Я сначала думала: поле горелых кочек. А когда пригляделась – вижу: все они шевелятся. Мне стало страшно: как это – кочки шевелятся? А это люди, живые, но обгоревшие, обугленные люди, хотя и нос, и уши, и пальцы – все цело. Это души их были – черные, как уголь! Их не узнаешь – кто там: он или она. Не различишь. Шевелятся. Разговаривают – словно прибой морской шумит. Просят меня, называя по имени, чтобы передала на землю: если кто боролся против Бога – то лучше бы не родиться тому человеку. Покаянно выплескивают передо мной свои грехи («я блудник», «я вор, разбойник», «я убийца…»). Я поняла, что это люди, жившие без веры, умершие без покаяния».

Клавдии не было сказано, кто именно эти люди, когда и почему они туда попали. Но Господь дал ей такую восприимчивость слов, которые изливались из этого моря людского, что она знала, о чем просит каждый. Но в целом просьба была одна: молитесь, поминайте нас, кайтесь! А там, на Небе, покаяние не принимается – только здесь, на земле. Все эти люди в Царствие Небесное не войдут за богохульство. Ведь любой грех – это есть богохульство.

Клавдия ощущала от них невозможный смрад, и никуда не могла деться от этого смрада: лица не отвернешь, не шевельнешься – ноги как будто электросваркой приварены… И люди эти стояли так же, не имея возможности шевельнуться, — плотно, как в тесном автобусе.

Тут пронзили ее слова Господа, сказанные перед тем, как она увидела это поле людского горя, — о том, что живущие на земле не чтят Творца своего, а только грешат . «Каяться надо и не грешить, ибо жизни остался мизерный срок» — эти слова Господа она продолжала слышать всей душой. Она вдруг поняла, что для нас это было сказано, для всех нас! Ведь Господь оставил на земле для всего мира один Закон, а не два! Один на всех. Поэтому мы должны молиться об этих людях. Они передали предостережение Божие Клавдии, а она передает нам – живущим на земле. Это и является великой, живой проповедью Божией. Через эту проповедь Благодать касается нашей планеты…

Не все это поняла сразу Клавдия Никитична, но испытала такое потрясение, что у нее потоком полились слезы, и она из глубины души воскликнула:

Господи! Царица Небесная! Пусть я буду живой на земле! Я буду молиться, буду всем рассказывать, что видела и слышала на Небе.

Царица Небесная снова сделала движение рукой – и видение закрылось, воздух очистился от смрада. Когда рассказывала мне об этом Клавдия, вспомнил я ее слова: «Если б Господь сотворил бы это с мамочкой моей – никогда бы не поверила». Действительно – как может поверить тот, кто сам не пережил подобного?..

Когда Царица Небесная махнула рукой вниз – город Барнаул стал виден, как в увеличительное стекло. Видно было все в мельчайших деталях – даже соломинки. Увидела Клавдия свой магазин и говорит:

— Вон магазин, в котором я работала.

А Богородица кротко так отвечает:

Клавдия чуть не заплакала от стыда, думая: «Кому я говорю?! Она же все знает!» А Царица Небесная показывает:

— Посмотри на храм!

И в тот же миг Клавдия видит внизу голубой купол и крест.

— Посмотри, как там молятся!

И опять – купола как будто не стало, словно он превратился в хрусталь или стекло. Посмотрела Клавдия на всех, кто был в храме, — ни одного своего знакомого не увидела… Только служащего батюшку Николая Войтовича, которого она знала. А когда увидела, как старушка со старичком крестятся, иконы целуют, поклоны кладут, — вспомнила, как дважды заходила в Покровский храм, когда была жива — здорова, и всех осудила, осмеяла, назвала глупыми. А теперь, увидев этих людей сверху, она закричала в слезах:

— Господи, какие же люди умные – верят, что Бог есть, образу Его поклоняются!

Ее всю трясло, она рыдала. И Царица Небесная позволила ей наплакаться вволю. Потом Она снова сделала движение пальцами – и все исчезло…

В это время от блестящих врат сами поплыли к ним двенадцать пластин – прозрачные, словно стеклянные, напоминающие вагончики, соединенные золотыми цепочками. Царица Небесная говорит Клавдии:

— Становись на них, сначала ставь правую ножку на пластину, а затем левую.

И так на каждую. И когда она дошла так до двенадцатой пластины, видит – а там только одна рамочка золотая, самого же днища нет.

— Я упаду! – говорит Клавдия.

— Не бойся, — утешает Царица Небесная и дает ей косичку – как бы из ее же волос. Взялась Клавдия за косу правой рукой, Матерь Божия подняла ее (душа нисколько не весит – легонькая, будто маленькая деревянная ложечка), встряхнула – и полетела Клавдия со скоростью молнии, абсолютно не ощущая сопротивления ветра, прямо вниз. Увидела лежащего мужчину без ног – ему ноги отрезало поездом, успела увидеть свое тело. А потом ничего не помнила.

«Я должна рассказать, что видела и слышала…»

Установили у постели Клавдии дежурство – и врачи, и сестры менялись через несколько часов. Никто не знал, будет ли она жить дальше, что будет с ней.

Когда она пришла в себя в палате, боли не ощутила и долго не могла понять, где находится. Увидела окно, лампочку, человека в белом, вспомнила, что это врач, — память к ней возвращалась постепенно. Она вспомнила, что жила на земле, тяжелую операцию, вспомнила все, что произошло с ней на Небе после ее смерти… И вдруг пальцы у нее сами собой соединились в троеперстие (а ведь до того она почти совсем креститься не умела, забыла, как это делается!)… Открыла она глаза – на нее смотрит дежурная медсестра.

Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи! – вдруг воскликнула Клавдия, хотя до этого она не знала никаких молитв.

Медсестра, дежурившая возле нее, бросилась к двери и закричала, не спуская с пациентки глаз:

— Скорей сюда!

Прибежала еще одна женщина в белом халате. Клавдия говорит им:

— Собирайте людей, я должна рассказать вам, что я видела и слышала на Небе…

«Придя в себя, я торопила их, не зная, сколько проживу, какой срок мне установил Господь, — то ли час, то ли два, то ли больше. Но абсолютно никакой боли не ощущала – как будто была совсем здоровой».

Но, конечно, была еще очень слаба – долго не могла есть и пить. Когда ее выписали домой, то каждый день продолжали делать ей уколы. Многие люди ходили к ней, выхаживали Христа ради.

А ей нужна была и духовная поддержка. Ведь выписка, данная железнодорожной больницей станции Барнаул 10 марта 1964 года, была равносильна приговору. Диагноз «воспаление поперечно-ободочной кишки (неоплазма с МТС)» — то есть с метастазами! – означал рак в тяжелейшей стадии. Уныние стало посещать Клавдию:

— Завтра пойду в храм, закажу водосвятный молебен, принесу водички, окропим все – полегчает…

Назавтра Клавдия осталась одна в сильной печали.

«Легла я на койку. Дверь закрыта на ключ. Вдруг слышу: ко мне кто-то подходит. Я испугалась – ведь дверь закрыта! Вижу – надо мной стоит старец с белой бородкой, в подряснике, руку держит у груди и ласково так говорит: «Не плачь, Клавдиюшка, никакого рака у тебя нет». Поворачивается и уходит. Я ему вслед: «Дедуля, дедулечка, обожди, поговори со мной!» А он не останавливается – но идет не к двери, а на кухню. Я обрадовалась – сейчас на кухне с ним поговорю. Захожу на кухню, а там – никого… Думала – со мной что-то неладно. Хотела кричать от горя, от досады: как это со мною случилось – и видела, и слышала, а никого нет… А как воздух в себя вдохнула – почувствовала аромат необыкновенный: ладаном пахнет… Тогда я начала креститься: ой, кто это был?! Какой-то угодник Божий был?! А кто – не знаю… И так мне хорошо, что не могу нарадоваться. Пошла в горницу – и там необыкновенный аромат ладана. Я села в кресло, крестилась, молилась без конца. Глянула на часы – а уже 7 часов утра. Не заметила, как время пролетело… Вот какая радость бывает».

Когда Клавдии Никитичне наметили повторную операцию в городской больнице, Валентина Васильевна Алябьева, которая должна была ее делать, попросила помолиться об успешном исходе.

— Пресвятая Богородица, — взмолилась Клавдия, — благослови, чтоб операция была безболезненной, а Валентину Васильевну благослови оперировать меня…

Эта операция (произведенная несколько месяцев спустя после первой – «смертной») выявила то, что до сих пор у большинства медиков не укладывается в голове: полное исцеление от рака, хотя совсем недавно в брюшной полости обнаруживались метастазы…

«Меня лукавый бьет!..»

Осмысливая все происшедшее и происходящее с ней, Клавдия Никитична переживала еще одно чудо: из человека неверующего превращалась в сознательно верующего. А это было очень непросто.

Поначалу, когда Клавдия Никитична только что вернулась домой после больницы и ее стало посещать множество людей, чтобы расспросить, как все было, — она, полная впечатлений от недавно пережитого благодатного состояния, говорила всем:

— Рассказывайте обо всем, что услышали от меня, своим родным, пишите знакомым!

Но приходило немало и просто любопытных. Эти неверующие люди говорили:

— Это у вас сон такой был!

Приходили и «стукачи» — проверить, что она рассказывает. Она в своих рассказах власть не задевала – придраться вроде не к чему! Да и людей интересовало только то, что с ней произошло, — какой Клавдия была и какой стала! То неверующей была – а то вдруг о Боге говорить начала… Как такой переворот получился? Только поэтому гости стали утверждать, что она ненормальная.

А вскоре начались нападения лукавого – через недобрых людей.

Ее соседи, что жили рядом с ней, во второй половине дома, похоже, занимались колдовством. Зайдя как-то к ним, я сам убедился, что их вполне можно назвать «работниками черной магии». Очень не по-доброму они меня встретили: не ответили на приветствие, старик на меня разъярился, замахнулся, назвал Клавдию нехорошим словом. Начал я псалом «Живый в помощи Вышняго» читать – им плохо стало. Старуху аж затрясло, она упала прямо на моих глазах – у нее началось что-то вроде припадка. Оно и понятно: враг не любит, чтобы о Боге слава шла. А эти люди врагу служили…

Когда я приехал к Клавдии Никитичне в первый раз, она долго не хотела меня отпускать. Может быть, потому, что она видела столько недоверия и издевок по отношению к себе, — и ей было легче оттого, что я безоговорочно верил. А, кроме того, ей, видно, очень помогало то, что я молился в ее доме: нападений бесовских стало поменьше.

Но долго еще ее мучили дома бесовские нападения. Однажды приехал к ней, захожу в дом, а она кричит:

— Скорей! Меня лукавый бьет! Крести мне скорей спину – они меня так мучают!

Клавдия, сильно согнувшись от боли, прислонилась к печке, не в силах стоять, а я стал читать «Да воскреснет Бог», крестить ее. Вдруг рука у меня налилась такой тяжестью, будто я гирю поднимаю или глину мешаю! Чувствую: деревенеет моя рука. Но я не переставал усердно молиться, и вскоре мы оба почувствовали облегчение.

— Ой, слава Богу! – вздохнула Клавдия и выпрямилась…

Возможно, из-за действий бесов, нападавших на нее, Клавдия Никитична однажды заболела так, что не могла ходить. Суставы болели так, что не могла даже повернуться на другой бок – ее поворачивала старушка по имени Христинья, которая взялась за ней ухаживать. Она топила печку, а есть Клавдия ничего не ела – пропал аппетит.

Благословение на проповедничество

«Однажды Христинья прилегла на кухне отдохнуть. …А я на коечке лежу – неподвижная. В доме никого нет. Дверь, как обычно, закрыта. Вдруг слышу чьи-то шаги. Глянула: а ко мне подходит молодая Монашенка, красивая такая. Называет меня по имени:

— Ну что, Клавдия, болят у тебя суставы?

А у меня в это время, действительно, так суставы болели, что и руки отнялись. Но в тот миг я и о боли забыла, только смотрю на Нее во все глаза: как Она зашла? Ведь Христинья спит, а дверь закрыта… Да и где я видела Ее, такую хорошую, — забыла, и кто Она такая – не знала… Тогда эта Монахиня и говорит:

— Ну, вставай, Клавдия. Надо ходить. Надо кушать. Надо рассказывать».

О чем – рассказывать? Клавдия сразу поняла, что речь идет о ее рассказах про чудо, с ней случившееся. Ведь врачи твердили ей, что все это – сон, бред, ничего, мол, такого на самом деле не было… А после слов этой необыкновенной Девы сомнения отступили, Клавдии стало так легко и свободно! Ведь Святая Дева подтвердила, что рассказ Клавдии – это не сон, а живая проповедь небесная. Значит, похвально говорить о делах Божиих…

«А Монахиня идет спиной к двери. На порог встала. Тогда я опустила ноги на пол – и сама не заметила, как поднялась на ноги, а ведь до того и шевельнуться не могла. Иду за ней, хотела Христинью разбудить, сказать ей: «Что ты спишь, такая Гостья у нас!» Только на миг перевела взгляд на Христинью – а уж этой Святой Девы нет, хотя дверь не открывалась! В этот момент Христинья проснулась и воскликнула:

— Ой, Клава! Что я сейчас во сне видела! Здесь Какая-то удивительная Святая была!

Целует порог:

— Здесь Она ступала!..

И ручку дверную, за которую Она держалась, тоже целует…

— Клава, какая я счастливая, что взялась ухаживать за тобой и такой святой сон видела…

Когда же Христинья увидела, что я на ногах стою, еще сильнее заплакала:

— Ой, Клава, а ты-то стоишь! Какая радость!..

И заплакали мы вместе».

После этого случая Клавдия Никитична стала рассказывать обо всем, не боясь наговоров. Получилось, что она стала проповедовать по повелению Святой Девы, Которая ей явилась дома. Это было как благословение Божие, переданное через неведомую Святую Угодницу…

Много людей приезжало к Клавдии – я сам свидетель. При мне приезжали из Новосибирской области, из Томской тоже. Ехали со всей страны. Побывали у нее мои двоюродные сестра и зять. Много раз видел ее и слушал дьякон отец Никифор…

А в Томске весть о чуде Божием прозвучала с церковного амвона. Отец Александр Пивоваров рассказал о барнаульском чуде на проповеди в Лазареву Субботу.

В то время я как раз служил в Петропавловском храме и был живым свидетелем, как люди воодушевились словами отца Александра.

— Адрес? Какой у нее адрес? – разнеслось по храму.

— Тем, кто желает лично убедиться в воскресении Клавдии из Барнаула, встретиться с ней, — могу назвать ее адрес…

Множество народа после этой проповеди поехало в Барнаул. А отца Александра тут же взяли на крючок:

— Что вы такое проповедуете? Кто это воскрес?! Хотели заводить против него уголовное дело, грозили даже лишить сана. Ведь он был энергичный, заботливый – привлекал к себе молодежь, учил ее. А этого властям тогда было не надо.

Многие в Томске расспрашивали меня о том, что рассказала мне Клавдия. Я всем говорил об этом чуде, никому не отказывал – ни в храме, ни дома у кого-либо. Тут же за мной начали слежку кагэбэшники. Прихожане меня предупредили:

— Женщины, что за вами ходят, подосланы из КГБ.

— Пусть ходят! – ответил я. – Пусть следят. Я рассказываю только то, что я видел и слышал сам, ничего не прибавляю, а о властях ни словечка не говорю.

Под сенью преподобного Сергия

О барнаульском чуде стало известно в Троице-Сергиевой Лавре. Приезжали паломники из далеких стран:

— Где тут у вас женщина, которая воскресла? Слышали об этом монахи, да подробно рассказать не могут: Клавдия Устюжанина в Сибири, куда иностранцам доступа не было.

Игумен Лаврентий и игумен Наум (сейчас они оба архимандриты) пригласили ее в Загорск – она нужна была как живой свидетель…

Собралось лаврское духовенство. Когда Клавдия, стоя на коленях, все рассказала старцам (она называла одного из них – архимандрит Серафим…), – они плакали перед иконой Спасителя, просили Господа, чтоб он весь мир оставил в мире для покаяния. Они почувствовали, что эта проповедь – живая, что свидетельство Клавдии Устюжаниной – послание с Неба на нашу землю, чтоб нас разбудить от греха, чтобы мы осудили свои греховные поступки и жили готовыми к встрече с Господом…

Клавдии Никитичне все тяжелее становилось жить в Барнауле. Но она не сразу решилась переехать под сень преподобного Сергия. Не стесняясь, она открыто рассказала мне о причинах такой неторопливости. Дело в том, что в первый приезд в Загорск ее кормили бородинским хлебом, который ей очень не понравился. Ведь она, работая продавцом, привыкла к белому сибирскому – пышному, душистому. И когда стали ее приглашать в Загорск жить – она (такая уж противная была!) не поехала… Из-за хлеба. Через какое-то время приехала женщина с письмом из Лавры, чтобы помочь ей продать дом и хозяйство. Клавдия опять не поехала – и опять из-за хлеба. И в третий раз отказалась переезжать. А потом задумалась:

«Поняла я после этого, что теперь враг будет меня выгонять! Вижу во сне: приходят две черные женщины, и у них рога на голове. Проснулась: думаю – Боже мой, что же со мной будет дальше? Вдруг после обеда приходят… две женщины – и прямо к столу. Разворачивают документы: «Распишитесь – вам письменное предупреждение, чтобы к вам никто ни шагу! А то Какого-то Бога тут проповедуете». Я не знала этих женщин, но догадалась, что они из исполкома. Распахнула я двери и говорю им: «А ну-ка, давайте, уходите! Указывать мне пришли! Меня Господь воскресил, чтобы я всем об этом рассказывала. А из ваших предупреждений ничего не получится!»»

Клавдия была резкая, но справедливая – за словом в карман не полезет, всегда режет правду, как ножом… Ушли эти женщины, но пригрозили на прощание:

— Мы уйдем, но вместо нас другие люди приедут! Они с вами по-другому говорить будут. Понятно?

— Я все поняла: милиция приедет! – ответила им Клавдия и, почувствовав неладное, побежала к Агафье, которая жила через дорогу.

— Помоги мне собраться!

В чемодан вещи складывать уже некогда – побросали кое-как в мешок. Вдруг увидела в окно: двое милиционеров к дверям идут – значит, милиция уже приехала…

— Ой, Агафьюшка! Закрывай скорее меня в шифоньер! Милиционеры заходят:

— Здравствуйте! А где хозяйка?

— Она в школу ушла, к Андрюше, — схитрила Агафья. Они и ушли. Открывает Агафья шифоньер – а Клавдия вся взмокла от волнения.

— Слава Богу! Пронесло…

Надо выходить. А вдруг у дома караулят? Пришлось уходить задами, чтобы милиция не увидела.

Перехватила Клавдия Никитична Андрюшу по пути из школы – и, оставив домовничать соседа, поехали они в Загорск. Спустя некоторое время купили домик в маленьком городке Струнино – невдалеке от Загорска. Там, под сенью преподобного Сергия, и жила Клавдия, благовествуя людям обо всем, что сделал для нее Господь, — четырнадцать лет жизни было ей даровано после неизлечимой болезни: рака с метастазами… А сыночка ее Бог призвал на путь священства – он закончил семинарию и Духовную Академию в Загорске.

Как мне и было предсказано в 1948 году, мне довелось встретиться с Клавдией Устюжаниной всего пять раз. Три раза я был у нее в Барнауле. Два раза встречался в Струнине, когда был уже дьяконом, — приезжал со своим сыном Петром, он тогда как раз поступал в семинарию… Ну и Андрюша, которого я так полюбил, тоже священником стал – служит теперь в Успенском монастыре г. Александрова…

У меня, как я уже говорил, сомнений в воскрешении Клавдии никогда не было. Господь воскресил Клавдию Никитичну для поддержки нашей веры – это великая проповедь. Великая благодать посетила православных для подкрепления всех нас. Надо благодарить Господа за такой великий дар.

Но встречал я и другое отношение. Помню, рассказывал об этом случае одному человеку. Он был другом моего отца – хороший, образованный человек. Прежде в Бога верил. А в 30-е годы, когда разрушили церкви, веру потерял. Рассказал я про барнаульское чудо, а он и говорит мне:

— Ну, милок, хорошую ты сказку рассказываешь. Но я не верю, что есть Бог и что у человека есть душа. Умер, закопают – и все!..

А потом он сам умер. Где-то сейчас его душа? Молюсь за него…

Да, по вере каждому дается . «Я не имела веры, а Господь меня пожалел», — часто говорила Клавдия Никитична Устюжанина. Будем и мы молить Господа о милости к нам, маловерным…

По книге: «Протоиерей Валентин Бирюков. На земле мы только учимся жить. Не придуманные рассказы». Луг духовный, Белгород, 2008г.